В дальнейшем тематика ранней парадоксографии — ботаника, зоология, минералы, огни, источники и их необычные свойства — постепенно уступает место повышенному интересу к миру человека, в особенности авторов интересуют необычные свойства его психосоматической природы: выдающиеся память, рост, зоркость, сила, а также всякого рода аномалии: раннее возмужание, лишние члены (шестипалые, четырехглазые, двухголовые и пр.), полиплоидия, гормональные расстройства и связанные с ними перемены пола и др. В период империи парадоксографы все охотнее привлекают в свои сборники пифагорейские воззрения о продолжении жизни души после смерти тела, а также медицинскую тематику, амулеты, обереги и способы лечения симпатической магии, популярные в это время.
Римские авторы научно-энциклопедического направления (Витрувий, Плиний Старший, Цельс, Сенека, Колумелла, Авл Геллий и др.) использовали выписки из парадоксографов наравне с другими источниками греческой и эллинистической традиции. В каждой из 37 книг энциклопедии Плиния Старшего непременно есть несколько ссылок на этих авторов, хотя отношение к ним часто очень критическое. Парадоксографические сборники собирали в небольшого объеме многих известных авторов прошлого, что представляло несомненное преимущество при использовании их в энциклопедическом произведении. Римские научные авторы фактически вернули парадоксографические сюжеты к их первоначальному, подчиненному состоянию, в каком они существовали в произведениях Эфора, Феофраста, Аристотеля. С другой стороны, в произведениях некоторых авторов, подобных Элию Флегонту из Тралл, историку II в. н. э., отпущеннику императора Адриана, возобладала иная крайность.
Эта ветвь парадоксографического направления, пользовавшаяся особенной любовью читающей публики среди всех слоев населения, стала развиваться по линии чистой занимательности, удовлетворяя общественный спрос в диковинном и таинственном, удивительном и необъяснимом с точки зрения естественного порядка вещей.[14] Если ранняя парадоксография описывала необъяснимые явления как бы в перспективе еще не познанных и ждущих разъяснения тайн природы, то парадоксография императорского времени типа Флегонтовой, имела уже иную, более пессимистическую установку: в природе есть вещи, которые нельзя, да и не следует выяснять, поскольку они лежат в области сверхъестественного, где человеческий разум и логика бессильны и где властвует логика божества, провидения пли магических сил.
Именно таковы три первые главы парадоксографического сочинения "Об удивительном" Флегонта из Тралл, где действуют восставшие из мертвых. В первой главе рассказывается о некоей Филиннион, горячо любимой единственной дочери, посещающей родительский дом и после смерти. Во второй главе — об этолийце Поликрите, трижды избиравшемся согражданами префектом города, который "восстав из мертвых", после захоронения стал пророчествовать стихами о том, что родной город в скором времени ожидает война с Локрами. Содержание третьей главы: гиппарх Буплаг (также ἀνέστη ἐκ τῶν νεκρῶν) является в лагерь римлян и пророчествует стихами, после чего отправляют посольство в Дельфы, где дельфийский оракул дает свое толкование случившегося.
В следующих главах идет речь об аномалиях пола (4-10), случаях обнаружения гигантских костей, которые считали останками некогда живших великанов; на этом основании делается предположение, что род человеческий уменьшается в размерах: в Далмации в пещере Дианы обнаружили реберные кости длиной в 12 локтей (гл. 12). Император Тиберий приказал известному геометру Пульхру восстановить размеры гиганта по найденному зубу, и тот в короткий срок представил расчеты тела, соизмерив их с пропорциями лица (гл. 14). Также и на Родосе нашли гигантские кости, принадлежавшие, по мнению Флегонта Тралльского, древним великанам (гл. 16). В следующих главах перечисляются место и время рождения всевозможных уродцев: четырехглавых (гл. 20), безголовых (гл. 21), говорится о том, что женщины произвели на свет обезьяну (гл. 22), змей, свернувшихся в клубок (гл. 24), двухголового ребенка (гл. 25) и т. п. Две последние главы рассказывают о кентавре, отловленном в горах Фессалии и присланном в Рим, где его, забальзамированного в меду, показывали публике. Этого кентавра якобы видел на Палатине и сам Флегонт (гл. 34-35).
Таким образом, в эпоху империи парадоксография как бы разделилась на два направления: в одном подчеркивалась информативная сторона, в другом — занимательная. Относительно критическое использование естественнонаучных παράδοξα учеными авторами империи могло, вероятно, служить толчком к дальнейшему познанию тайн природы, как это и сформулировал во II в. Сенека в "Вопросах природы": "раскрытие многих тайн природы досталось на долю нашему времени, однако не менее предстоит открыть и будущим поколениям" (QN, VII, 30). Такое использование парадоксографических сведений предполагало один уровень читательского восприятия. Другой путь — превращение парадоксографической беллетристики в откровенно развлекательный жанр, который открывает перед читателем мир, полный ужасного и невероятного, τερατώδη καὶ ἄπιστα.[15]
14
Подробнее об этом см.: Van Groningen Μ. В. A. Literary Tendencies in the second century AD. — Mnemosyne, 1965, v. 18, p. 52 f.; Reardon B. P. Courants litteraires grecs des II — IIΙ siècles après J. C., 1972, p. 240 suiv.
15
Τέρατα — описания монстров и аномалий, необязательно из области явлений природы. Τερατώδης = παραδόξος могли называться и предметы, связанные с человеком, и случай вмешательства богов в дела смертных, и другие необычные явления, излагаемые на основе сверхъестественного и понимаемые мистически и магически. См. Giannini. Op.cit., 1963, p. 250. Ср. также Phot., Bibl. 188, p. 145,9 о mirabilia Александра Миндского (I в. н. э.): ἀνεγνώσθη Ἀλεξάνδρου θαυμάσιων Συναγωγή λέγει μεν ἐν τῷ βιβλία πολλά τερατώδη καί ἄπιστα.