При свете разгорающегося пожарища Дзержинский поднял с земли наган, сунул его в карман и медленно зашагал к Чистым Прудам. Где-то слева били два пулемета, там еще дрались. Прямо на тротуаре стоял броневик, красноармеец курил в рукав.
— Какой части? — спросил Дзержинский.
Красноармеец встал, из дверцы высунулось другое, доброе, курносое лицо. Оба напряженно всматривались в Дзержинского.
— Я — Дзержинский! Спрашиваю, — какой вы части?
Красноармеец быстрым тенорком ответил, — такой-то и такой-то.
— А где стреляют? — спросил Дзержинский.
— Та так, баловство уже! — ответил красноармеец. — Кончили мы с ними. Народу к нам много перешло, а которые не хотели, ну что ж...
— Хлеба у вас нет? — спросил Дзержинский.
Красноармеец с рвением поискал по карманам, слазал в машину, вытащил колючую горбуху, пахнущую бензином. Дзержинский отломил, попрощался, пошел дальше. На Чистых Прудах четыре человека вели пленных, и Дзержинский услышал вдруг знакомый голос того самого водопроводчика, который показывал машине дорогу в штаб...
— Я тебе, гаду, разъяснял, — говорил водопроводчик, — я тебе советовал, а ты что? Вот и добился до своей могилы...
К десяти часам утра листок со схемой организации мятежников лежал перед Дзержинским. Вокруг стола сидели чекисты, измученные волнениями за Феликса Эдмундовича, слухами о том, что Дзержинский погиб. Сколько раз за эту ночь они пытались прорваться в Морозовский особняк! А он как ни в чем не бывало склонился над схемой, водит карандашом по бумаге, ясно, четко объясняет историю возникновения заговора «левых» эсеров, методы подпольной деятельности мятежников.
— Вопросов больше нет?
— Есть вопрос! — сказал Веретилин. — Вот тут на схеме проходит черта, переходящая в пунктир. Что она значит?
Дзержинский улыбнулся, но глаза у него остались серьезными.
— Призыв к бдительности! — ответил Дзержинский. — Это та нить, которая нам пока не известна. Кроме тех, кого мы уже арестовали и допросили, кроме тех, кого арестуем нынче, остается еще враг. Законспирированный, осторожный, двуликий, готовый на любые чудовищные преступления против трудового народа, против партии, против нашего Ленина. Будем же бдительны!
Тихо отворилась дверь, вошел секретарь.
— Товарищ Дзержинский, Владимир Ильич просит вас приехать к нему.
Дзержинский поднялся, поискал фуражку, но вспомнил, что потерял ее ночью. Остановившись у дверного косяка, попросил:
— Фуражку бы мне какую-нибудь, а? И табачку кто-нибудь отсыпьте, за ночь весь выкурил.
НАРОДНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
На маленьком полустанке вагон загнали в тупик. Мимо прогромыхал тяжелый состав с красноармейцами. В одной теплушке дверь была открыта, там у железной печки сидели красноармейцы и пели печальную песню.
Дзержинский проводил взглядом состав и медленно пошел по путям.
Вечерело.
Был плохой день — ветреный, с желто-бурыми тучами, с дождем. Беспокойный, тоскливый день. На западе стлался дым: горела панская усадьба. Возле станции росло несколько ветел и берез; там кричали вороны.
Дзержинский дошел до станции, поежился, огляделся. Невдалеке, у поломанного забора, стоял мальчик лет десяти, без шапки, босой. Его посиневшие от холода ноги были облеплены грязью.
— Ты что тут делаешь? — спросил Дзержинский.
Мальчик молчал. Его худое грязное лицо выглядело
почти старым. О, эти маленькие старички! Как хорошо знал их Дзержинский, сколько перевидел он этих лиц в дни свой юности там, в Вильно, в Ковно, в Варшаве! Эти уже утомленные глаза, грязные руки с обломанными ногтями, землистые щеки, тупое равнодушие ко всему на свете, кроме пищи.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Дзержинский.
— Хлеба... — хрипло и тихо сказал мальчик.
— Откуда же тут хлеб?
Мальчик опять тупо поглядел на Дзержинского и не ответил.
— Пойдем, — сказал Дзержинский.
В вагоне никто не обратил внимания на то, что Дзержинский привел мальчика. Все знали, что Дзержинский постоянно кого-нибудь кормил, о ком-то заботился, подолгу разговаривал с не известными, никому людьми.
У себя, в отделении вагона, Дзержинский налил мальчику жестяную кружку кипятку, подцветил кипяток малиновым чаем, положил возле кружки кусок сахару и ломоть черного хлеба.
— Пей.
В окно ударил ветер и тотчас же забарабанил дождь. Совсем стемнело. За полотном железной дороги в деревеньке зажглись огни.