Чернышевский говорил своей невесте в 1853 году:
— У нас будет скоро бунт, а если он будет, я буду непременно участвовать в нем… Это непременно будет. Неудовольствие народа против правительства, налогов, чиновников, помещиков все растет. Нужно только одну искру, чтобы поджечь все это. Сомнение одно — когда это вспыхнет? Может быть, лет через десять, но я думаю, скорее.
«Чем важнее дело, задуманное человеком, — писал он в магистерской диссертации, — тем больше нужно условий, чтобы оно исполнилось именно так, как задумано; почти никогда все условия не встретятся так, как человек рассчитывал; и поэтому почти никогда важное дело не делается именно так, как предполагал человек». И далее, через две страницы: «Трагична или не трагична судьба великого человека, зависит от обстоятельств». И там же: «И не правда ли, что если приняты все нужные предосторожности, то почти всегда дело кончается счастливо?»
7 июля 1862 года Чернышевского заключили в крепость.
Сто тринадцать доносов было подано на Чернышевского к моменту его ареста. Ни один из доносов не давал достаточно фактов, чтобы привлечь Чернышевского к суду. Все они не могли изобличить его в каком-либо преступлении. Но Чернышевский был революционером. В этом и заключалась его вина. Судебное дело было составлено с помощью платного провокатора Костомарова. На месте Костомарова мог, конечно, оказаться другой агент — недостатка в платных доносчиках и провокаторах царская охранка не ощущала. Таким образом, трудно считать донос случайностью. Все это можно было если не предвидеть, то предполагать как возможное, и принять соответствующие меры предосторожности.
Чернышевский предвидел многое задолго до ареста. В 1853 году он говорил своей невесте:
— Я не уверен в том, долго ли я буду пользоваться жизнью и свободой. У меня такой образ мыслей, что я должен с минуты на минуту ждать, что вот явятся жандармы, отвезут меня в Петербург и посадят в крепость, бог знает, на какое время…
Он пробыл на каторге, в ссылке и на поселении 27 лет. А мог бы пробыть меньше. Для этого нужно было сделать только одно — подать прошение о помиловании. В 1875 году в Вилюйск приехал адъютант генерал-губернатора Восточной Сибири и сообщил Чернышевскому о том, что прошение на имя государя о помиловании может принести ему освобождение.
— Благодарю, — ответил Чернышевский. — Но видите ли, в чем я должен просить помилования?! Это вопрос… Мне кажется, что я сослан только потому, что моя голова и голова шефа жандармов Шувалова устроены на разный манер. А об этом разве можно просить помилования?! Благодарю вас за труды… От подачи прошения я положительно отказываюсь.
Двенадцатью годами раньше он писал жене из Петропавловской крепости: «Скажу тебе одно: наша с тобой жизнь принадлежит истории. Так надо же нам не уронить себя со стороны бодрости характера перед людьми…»
О Чернышевском знала не только Россия. Карл Маркс был знаком с произведениями Чернышевского. Он говорил, что «из всех современных экономистов Чернышевский представляет единственного оригинального мыслителя…». Фридрих Энгельс писал о Чернышевском как о человеке, «которому Россия бесконечно обязана столь многим и чье медленное убийство долголетней ссылкой среди сибирских якутов навеки останется позорным пятном на памяти Александра II „Освободителя“». Энгельсу же принадлежат слова: «Вера в чудодейственную силу крестьянской общины, из недр которой может и должно прийти социальное возрождение, вера, от которой не был совсем свободен, как мы видим, и Чернышевский, эта вера сделала свое дело, подняв воодушевление и энергию героических русских передовых борцов. Этих людей было каких-нибудь несколько сот человек, но своей самоотверженностью и отвагой они довели царский абсолютизм до того, что ему приходилось уже подумывать о возможности капитуляции и о ее условиях…»
Российское общество шестидесятых годов могла преобразовать только революция, но практически такая революция не могла быть осуществлена. Чернышевский, однако, надеялся на успех, на самостоятельное и одновременное восстание крестьян. Увы, это были ошибочные расчеты. Но предпосылки этих расчетов были верны: нельзя склонять голову перед исторической необходимостью и перед пагубными случайностями.
«Будущее, — писал Чернышевский, — светло и прекрасно… Стремитесь к нему, работайте для него, переносите в него из настоящего все, что можете перенести».
Э. Юдин. СТАРЫЕ И НОВЫЕ ПРОБЛЕМЫ ДРЕВНЕЙ НАУКИ
«…гениальность Маркса состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества уже поставила. Его учение возникло как прямое и непосредственное продолжение учения величайших представителей философии, политической экономии и социализма.