Алтайские звёзды, размером с кулачок новорождённого ребёнка, выглядывали из-за горы с нескрываемым любопытством. Словно они желали узнать: а что же делает Таракай? А тот доставал из кармана своих штанов, которым давно уже пришло время украсить чучело на огороде, сотовый телефон.
– Знать бы мне номер Хана Алтая! – грустно заметил Таракай, заглядывая в умную технику. – Я бы Ему позвонил, рассказал о сегодняшних нуждах, и Хан Алтая непременно бы мне помог…
С этой мыслью Таракай и уснул, укрывшись поверх своего плаща тенью, которую отбрасывал куст боярышника, освещённый луной.
А утром, едва открыв глаза, наш герой потянулся к дорожной сумке. Достал карандаш, записную книжку, которая от старости почти развалилась пополам, и записал: 8-913-695-… И, прижав телефон к груди, как прижимает мать своего ребёнка, произнёс:
– Батюшка лес, матушка тёмная вершина! Неужели я буду говорить сейчас с Ханом Алтая?..
И набрал номер, который увидел во сне.
Послышался мягкий женский голос.
– Это кто? – спросил Таракай.
– Надежда.
– Какая Надежда? Которая живёт в Горно-Алтайске или в Онгудае? – уточнил Таракай.
Голос сделался металлическим.
– Вот видишь, ты меня забыл! А я тебя ждала. Спрашивала и луну, и звёзды, когда же ты придёшь?.. Не звони мне больше!
Послышались гудки… Таракай смутился.
– Быть может, я набрал не ту цифру? Попробую ещё раз…
Хриплый мужской голос сообщил:
– Привет, старина! Нет ли у тебя 100 рублей на арачку? Тут бабка по соседству продаёт… Если есть – заходи!
И снова послышались гудки… Таракай заволновался.
– Что-то идёт не так. Позвоню в последний раз…
Детский голос, отдаваясь в душе Таракая сладкой горечью воспоминаний, сообщил:
– Папа, я соскучился о тебе! Ты обещал научить меня ездить на коне. А ещё обещал сообщить, как зовут звёзды... Папа... Папа…
И голос в телефоне прервался.
Чувствуя тяжесть на душе, Таракай собрал свои пожитки и через пару часов был уже в ближайшем селе.
На территории леспромхоза, где повсюду стояли пустые бочки из-под солярки, Таракай встретил своего приятеля, тракториста Ивана. И вскоре уже пил с ним водку на берегу реки.
Тягостное ожидание стояло в воздухе. Так стоит попрошайка перед столом, заполненным яствами. И чтобы его отогнать, Таракай рассказал приятелю всё, что случилось с ним утром.
Иван не читал философских книг, пылившихся на полках районной библиотеки, но любил пофилософствовать на досуге. Закусив очередную рюмку хлебом, посыпанным солью, он сообщил:
– То были его секретари. Таких, как ты, у Хана Алтая много. Поэтому секретари и ведут переговоры вместо него!
Таракай с таким мнением не согласился. И рассердившись почему-то на Ивана, поспешил оставить его на берегу, вместе с недопитым зельем.
*
Таракай шёл вдоль реки, раздвигая своим плащом быстро сгущавшийся сумрак. Согнувшись так, словно нёс мешок, наполненный картошкой.
Вскоре из-за горы показалась луна, словно бы вымытая в бане к светлому летнему празднику. И Таракай, обладавший острым зрением, заметил рядом с ней звёздочку. Она ласкала Таракая своими зеленовато-бледными лучами, словно пытаясь утешить его.
– Не ласкай меня: я плохой! – попросил Таракай звёздочку и погрозил ей зачем-то кулаком.
Звёздочка не ответила. Попав в воздушную пелену, она расплескала тонкий светящийся шарф, соединив им небо с землёю. Таракай вытер рукавом пот, стекавший за воротник его куртки, и увидел: по шарфу, как по дорожке, спускались знакомые ему люди, живые и уже покинувшие этот мир, сверкая своими прозрачными телами!
Знакомые были самыми разными людьми, делавшими Таракаю и плохо, и хорошо. Винить их было нельзя, поскольку и наш герой поступал с ними так же. Таракай ткнул пальцем в знакомого, который первым приблизился к нему, и палец прошёл сквозь него, как сквозь воду. Другой знакомый, как показала проверка, оказался ещё более прозрачным…
Таракай вдруг осознал, что нужно пригласить всех знакомых ему людей в гости, накрыв им стол в своём сердце. И когда такое событие произошло, сердечная боль, мучившая с утра Таракая, отпустила его.
В ближайшем лесу прокричала три раза птица. Хрустнула ветка под лапами зверя – возможно, медведя, идущего на водопой. Бегущая мимо вода дробила луну на осколки, а после снова собирала её. Тишина, которую Таракай всегда представлял в виде женской газовой косынки, накрыла Алтайские горы, со всеми их сёлами и долинами…