Командир полка, комиссар и адъютант собрались в самом большом номере для того, чтобы обсудить создавшееся положение. В городе предполагалось пробыть не менее двух суток. Категорические инструкции, полученные от дивизии, предписывали не вмешиваться в деятельность гражданских властей. Город неизбежно должен был вскоре попасть снова в польские руки, и при этих условиях организация советской власти вызвала бы жестокие репрессии белополяков по отношению ко всем гражданам, которые стали бы сотрудничать с Красной Армией. Что и говорить, положение было необычайно щекотливым.
Больше всего адъютант опасался какой-либо провокации вроде уличного скандала, ограбления или дебоша, нарочно организованного агентурой польской разведки. Впоследствии ответственность за беспорядок была бы возложена на котовцев, с целью дискредитации Красной Армии в глазах трудящегося населения Галиции. Поэтому тройка, посовещавшись, выработала совершенно необыкновенный образчик взаимоотношений военных и гражданских властей, вряд ли имеющий прецеденты в истории. Сложность этого хитроумного плана определялась еще тем, что и командир и комиссар полка во что бы то ни стало хотели превратить двухдневное пребывание в городе в культурный отдых для кавалеристов, неожиданный отдых, свалившийся «прямо с неба» на полк, бойцы которого непрерывно на протяжении двух лет жили одной только войной, ежедневными боями.
Дежурный по бригаде получил распоряжение всю дозорную службу вокруг города оставить на попечение партизан и выставить пост только у винокуренного завода, расположенного в двух километрах от города. Этому посту категорически было запрещено заходить внутрь заводского двора. В обязанности поста входило только обыскивать всех выходящих с территории завода и возвращать обратно тех, кто попытался бы вынести спиртные напитки.
После этого командиры приняли делегацию городского самоуправления, уже около часа дожидавшуюся в вестибюле.
Гости расселись довольно неуверенно. Большой овальный стол был накрыт оливковой бархатной скатертью, по всей скатерти в художественном беспорядке были разбросаны вышитые шелком чайные розы. Бургомистр тяжело посапывал, вытирая потную лысину шелковым платком. Старшина хлебной биржи не уместился ни в одном из кресел, так он был толст. Ему пришлось усесться на стуле; тяжелые жиры хлеботорговца повисли по краям стула, как подушки.
Почесав затылок, адъютант поднялся с места и произнес краткую речь, которая повергла мужей города в полное недоумение.
В течение двух часов должны быть открыты все магазины, лавки, трактиры и рестораны. Категорически воспрещается продажа спиртных напитков. Пивом торговать можно. Немедленно открыть два кинематографа, имеющиеся в городе. Все ремесленники сапожники, портные, кузнецы и т. д. — должны работать как в обычное время. В течение двух часов полиция должна занять свои посты. Одновременно по главной улице города будет патрулировать пикет котовцев, к которым полицейские смогут обращаться в случае, если они заметят какое-либо нарушение тишины и порядка со стороны красноармейцев. Комендантом города является дежурный по бригаде, которому начальник полиции подчинен на все время пребывания в городе кавалерийского полка. За все, что котовцы будут покупать, они будут расплачиваться польскими марками деньги по эскадронам розданы. Город обязуется поставить необходимое количество фуража для конского состава. Все городские власти, кроме полиции, наблюдающей за порядком, на время пребывания котовцев в городе объявляются распущенными. Окружному судье предлагается к вечеру представить список лиц, содержащихся в заключении в городской тюрьме и в арестном доме полиции, с точным указа-нием, в чем все эти арестованные обвиняются. В случае, если в городе находится по тем или иным причинам польский солдат или офицер, он немедленно должен явиться к коменданту города. Если будет установлено, что кто-либо из официальных лиц города знает о местонахождении скрывающихся военнослужащих польской армии и не сообщит об этом коменданту города или начальнику гарнизона, то по отношению к такому лицу будут применены соответствующие репрессии.