Котовский как мог успокаивал его.
Ектов ненавидел и презирал своего бывшего командира. Антонова он называл не иначе, как пустобрех, мальчишка, трепач, фанфарон! Ектов рассказал Котовскому одну деталь об Антонове, которая для комбрига явилась ценной находкой, в то время как сам Павел Тимофеевич не придавал ей никакого значения и ни словом не обмолвился о ней на допросах в Москве.
За несколько дней до того, как Ектов уехал в Москву, Антонов приказал написать обращение к своим войскам, в котором сообщал, будто бы на Дону и на Кубани вспыхнуло антисоветское восстание и белые казаки собираются в ближайшее время присоединиться к тамбовским бандам.
— Вот так, Григорий Иванович, — вспоминал Ектов, — пустобрех поднимал дух в своих, прости господи, войсках. И даже фамилию придумал командует-де, мол, доблестными казаками атаман Фролов, бывший заместитель покойного атамана Каледина…
Вообще говоря, в этом была доля истины летом 1921 года на Кубани и на Дону действительно вспыхнуло кулацкое восстание, но оно было быстро ликвидировано частями Первой Конной армии. Слух об этом какими-то путями мог дойти до Антонова. Казачье восстание летом 1921 года носило сугубо местный характер, никакого «атамана Фролова» среди его главарей не было; белые донцы и кубанцы вовсе не собирались идти на помощь тамбовским бандитам, да и вряд ли они знали об их существовании…
«Идейка», о которой Котовский говорил Тухачевскому, теперь могла получить реальное воплощение. Исходные данные для этого были достаточны.
Матюхин ничего не мог знать о провале Ектова и Ершова. Для него оба они были делегатами, выехавшими на совещание в Москву. В том, что они несколько задержались с возвращением, не было ничего удивительного после боя под Бакурами банды рассеялись, и не так-то легко было разыскать кого-либо из атаманов.
Матюхин, безусловно, был знаком с приказом Антонова о «намерении белых казаков под предводительством Фролова присоединиться к тамбовским «повстанцам». Но поверил ли Матюхин этому очередному антоновскому трюку, Ектов не знал.
Расспросив Ектова, Котовский составил себе общее представление о личности Матюхина. Ему было в ту пору 42 года. Свою уголовную деятельность до революции он начал в шайке орловских конокрадов. Попался, был осужден на каторгу, бежал. Вернувшись из Сибири, он уже такой мелочью, как чужие лошади, не интересовался примкнул к вооруженным грабителям. Снова попался и снова бежал. На этот раз он сам сколотил вооруженную шайку, ограбил почту, убил артельщика и двух стражилков. В 1916 году был в третий раз арестован и приговорен к смертной казни. От виселицы его спасла Февральская революция.
Очутившись снова на свободе, он вернулся к старой профессии. Грабил и убивал почти безнаказанно, пользуясь полным безвластием, характерным для Тамбовщины в период от Февраля к Октябрю. Теперь его уголовная деятельность приобрела новый оттенок сперва он действовал под видом представителя Временного правительства, после Октября — выдавал себя за комиссара советского продотряда. Будучи арестован, он предстал перед начальником борисоглебской уездной милиции Антоновым. Они быстро договорились Антонов освободил его, и в дальнейшем они стали делиться добычей. Когда Антонов поднял кулацко-эсеровский мятеж, он, конечно, привлек и Матюхина, поручив ему формирование «дивизии».
В долгих беседах с Битовым Котовский старался нащупать слабое место своего противника. И нашел его. Матюхин был очень тщеславен.
В дни, когда кулацко-эсеровское восстание казалось на подъеме, «дивизии» Матюхина на первых порах повезло ей удалось уничтожить автобронеотряд ВЧК и разгромить 15-ю кавалерийскую дивизию. Матюхин окружил кавалерийскую дивизию ночью, воспользовавшись беспечностью командира, не расставившего охранение и не сумевшего в критический момент организовать круговую оборону. Бойцы и командиры частью были перебиты, частью разбежались. Матюхину достались богатые трофеи кони, оружие. Вот почему его банда была хорошо вооружена и оснащена.
На этой почве произошло в присутствии Ектова первое столкновение между Матюхиным и Антоновым. Антонов предложил сдать все трофеи для распределения между остальными бандами.
«Победитель» наотрез отказался.
— Добывай сам! — выдавил он сквозь зубы. — Привык чужими руками жар загребать!
Этот явный намек на их недавнюю совместную уголовную деятельность, когда Матюхин грабил, а начальник милиции покрывал его, получая свою долю добычи, взбесил Антонова. Так началась между ними скрытая вражда.
Матюхин сдал Антонову только пушки и станковые пулеметы, которые ему были не нужны они ограничивали его маневренность — основную силу тактики матюхинской «дивизии». Первые легкие успехи окрылили Матюхина, разыгралось его необузданное честолюбие, и он задумал свергнуть Антонова и возглавить кулацко-эсеровское восстание. Ектов рассказывал, как Матюхин «прощупывал» его, разнюхивая в полунамеках, как к такому «дворцовому» перевороту отнесется начальник штаба, единственный военный специалист в банде.