— Иван Сергеевич Бывает, ваше превосходительство! Только больше по ночам..
Выезжая на улицу, Котовский снйкогда не покидавшим его чувством юмора подумал «Здорово получается я Матюхина в полковники произвел, поп меня — в генералы! В общем делаем мы с Матюхиным карьеру, нечего сказать!»
Заворачивая за угол, Григорий Иванович оглянулся. К дому священника с разных концов улицы спешили едва ли не бегом несколько женщин.
«Добро! — подумал комбриг. — Это главные сплетницы помчались к попадье за информацией. Ну, и наворотит она вкупе с супругом турусов на колесах! Все идет прекрасно! Пока…»
Фролов — Котовский в сопровождении дежурного по бригаде объехал шагом все село, из улицы в улицу. На пути местное население — старики, женщины, калеки — низко кланялось. Следом бежали ребята, кричали:
— Атаман! Атаман! Ур-ра казакам!
«Вот негодяи, — подумал Григорий Иванович, — и несмышленышей подучили! Бандитское гнездо, а не деревня!»
По дороге дежурный Страпко спросил:
— В овраг разъездик запустить, това… господин атаман?
Фролов — Котовский даже коня остановил:
— В овраг ни в коем случае не соваться! И вообще без меня ничего не предпринимать! А вот разъезд к лесу пошли, человек пять, не больше. Подбери людей во всем казачьем. Пусть проследят, далеко ли тянется овраг, не смыкается ли он, не дай бог, с лесом В овраг только чтобы не свалились, сверху пусть глядят. Обстреляют — не отвечать, уходить, и все…
— Разрешите доложить, у пулеметчиков второго полка есть трофейный знак казачьей сотни, треугольный, шелковый… Только не дадут они его мне, берегут…
— Что-о?
— Я говорю, — поспешно поправился дежурный, — захватили ли с собой?
— Если захватили, заберешь, скажешь, я приказал! Значок надеть на пику и дать разъезду наверняка из леса в бинокль за нами наблюдают…
Так подъехали к штабу.
Маштава времени не терял в доме мельника он был уже своим человеком. Сам мельник, тучный старик, говорил ему «почтеннейший» или величал Александром Григорьевичем; старуха хозяйка ласково называла «сынок». Хорошенькую Мельникову сноху лезгин фамильярно называл «Дуняша», она его — «Сашенькой».
Когда Фролов — Котовский спешился у дома мельника, старый кулак с низким поклоном поднес ему хлеб-соль на вышитом полотенце. Смущенно ощупав себя за нос, комбриг накинул полотенце на шею, а хлеб с солью приняли коноводы. Веселый Шурка, штаб-трубач, сыграл туш. Григорий Иванович погрозил ему пальцем, поманил к себе, пробурчал сквозь зубы:
— Полотенце возьми и спрячь, черт его знает, куда его сунуть. А то я будто в баню собрался!
Провожаемые поклонами хозяев, зашли в чистую горницу. Посторонних не было, но из предосторожности говорили между собой вполголоса. Маштава доложил, что позавчера здесь, в этом доме, побывал сам Матюхин. Пропьянствовал всю ночь и вернулся в лес, оставив двух человек для связи с казаками. Один из них сын мельника — эскадронный командир. Днем они прячутся в соседнем овраге.
— Как стемнеет, Дуняша сбегает за мужем, — докладывал Маштава, — так они условились.
Фролов — Котовский повеселел, дело определенно шло на лад. Приезжали и уезжали командиры, докладывали, получали распоряжения. Комбриг неотступно думал, как лучше обеспечить безопасность бригады. Приказал дежурному:
— Пошли к мельнице, у которой окажется лучший обзор, двух человек. Один с биноклем пусть заберется на самую верхотуру, с леса глаз не спускает. Другой внизу останется для связи…
Время шло незаметно. Григорий Иванович глянул на часы и поднялся пора обедать. Спросил Гажалова:
— А Павел Тимофеевич как?
— Здесь, в мезонине, вместе с латышами. Хозяин, оказывается, его знает Ектов с Антоновым тут как-то, давно еще, вместе ночевали. Встречи я им пока не устраивал…
— И не надо! Только при мне… Борисов, Гажалов, приглашаю вас отведать поповских харчей. Маштава, оставайтесь здесь, поухаживайте за Дуняшей. Надеюсь, они вас тут кормят?
Маштава молча вытянул левую здоровую руку, сжав кулак и подняв большой палец…
По дороге Котовский сказал Гажалову:
— Сейчас поп даст мне список крестьян, сочувствующих советской власти. Всех этих людей вы арестуете, запрете в какой-нибудь сарай… Овец конфискуете, птицу и коров не трогайте, дети могут оказаться, молоко и яйца им необходимы. Овец передайте фуражирам полков, пусть порежут и раздадут по эскадронам мясо…
Гажалов молчал. Глянув на его искаженное лицо, Котовский добавил:
— Мы их компенсируем потом сторицей, за счет кулаков… Что же вы молчите?