— Поворачивай обратно!
Ездовой, чуть сдержав коней, оглянулся что делать, кого слушать.
Ленька уговаривал Котовского:
— Григорий Иванович, зачем возвращаться, к чему Тушить И без вас погасят. А руку потеряете…
Котовский сдался. Он только сказал:
— Я боюсь, что эти черти деревню спалят сгоряча…
Порученец заметил убежденно:
— Почему же всю деревню Ну, загорелось что-то, сами и зальют огонь… Что вы беспокоитесь Там Борисов, Гажалов, Попов — человек рассудительный, комиссары полков… Не допустят безобразия!
Комбриг фыркнул:
— Комиссары полков! Данилов ранен, лежит пластом! А Шурка Захаров Ему самому комиссар требуется… Он такое может натворить, если вожжа под хвост попадет…
Тачанку подбросило на кочке. Котовский громко застонал. Ездовой обернулся:
— Тише ехать, что ли Вишь, как ему больно!
Григорий Иванович расслышал. Вяло повел левой рукой. Пробормотал:
— Гони вовсю, не обращай на меня внимания.
Потом он продолжал:
— Сегодня-завтра будет объявлено о добровольной явке бандитов, об общей амнистии. Для этого Антонов-Овсеенко и приехал в Тамбов. Ты понимаешь, что может наделать один глупый поджог Сорвать, скомпрометировать всю эту затею!..
Он помолчал. Тачанку снова тряхнуло. Котовский схватился левой рукой за рану.
— Кобыленка — бандитский вертеп! Нисколько мне их не жалко, — бормотал он. — Это звери! Но мы не имеем права распускаться, давать волю чувству мести… Ведь мы не только солдаты, мы еще и большевики! Надо соображать…
Тачанка мчалась вперед как вихрь. Гнедые кони шли в ногу, мерно печатая шаг, тем неподражаемым, будто математически рассчитанным аллюром, который отличает бег единственных в мире кровных орловских рысаков…
У самой станции котовцы натолкнулись на заставу. Караульный начальник с винтовкой в руках выскочил на середину улицы, преградив путь.
— Стой! Пароль!
Ездовой, не сдерживая коней, свернул на обочину. Ленька выругался:
— Какой пароль Глаза протри раненого Котовского на станцию везем!
Тачанка умчалась, прикрывшись дымовой завесой пыли. Имя Котовского произвело на караульного начальника ошеломляющее впечатление. Все же он — совершенно уж бесполезно — крикнул вдогонку:
— Котовский устав должен знать!
Гнедые рысаки развернулись у здания станции. Здесь гарнизоном стоял батальон пензенского пехотного полка, бойцы охраняли железную дорогу.
На площадь выбежал командир батальона. Он узнал комбрига видал его как-то на совещании у Тухачевского.
— Врача! — сказал Ленька отрывисто, — Какая у вас связь с Тамбовом? Телефон, прямой провод?
— Провод — путейский… По телефону слышимость хорошая… Тяжело ранен — понизив голос, осведомился батальонный.
Порученец, не отвечая, пожал плечами, направился в аппаратную.
Штаб в Тамбове ответил сразу же. Тухачевского не было. К телефону подошел начальник оперативного управления Андронов.
Ленька, назвав себя, заговорил:
— По приказанию командира Отдельной кавалерийской докладываю сегодня утром банда Матюхина разгромлена, их командный состав уничтожен. Потери у нас пустяковые. Котовский тяжело ранен, требуется немедленная операция. Говорю со станции, из штаба батальона.
Андронов ответил:
— Понял вас. Чем может помочь штаб войск?
— Прошу выслать срочно паровоз, добраться до города…
Вернувшись к тачанке, порученец не нашел в ней комбрига.
В дверях столовой — на квартире батальонного — Ленька застыл как вкопанный. Не раз ему приходилось поражаться самообладанию Котовского, но тут он просто остолбенел комбриг сидел за накрытым столом и улыбался. На столе было много цветов, стояли блюда с пирогами.
Заметив своего порученца, он сказал:
— Поздравь хозяйку дома, она, оказывается, сегодня именинница! Садись, где ты носишься..
Командиры здесь жили с семьями. Бандиты то и дело портили железную дорогу, перерезали провода связи, в последнее время, правда, все реже и реже. Но на станции, где расставлены были сильные гарнизоны, соваться боялись.
Не прошло и получаса, как, тяжело сотрясая здание, у перрона остановился бронепоезд. В комнату командира батальона, где остановился Котовский, вошел широкоплечий матрос в бескозырке и кожаной куртке, перевязанный крест-накрест пулеметными лентами. Доложил:
— Командир бронепоезда номер пятьдесят шесть. Прибыл в ваше распоряжение, товарищ Котовский!
Григорий Иванович, превозмогая боль, поднялся со стула. Рослый командир батальона осторожно взял его под левую руку. Комбриг попрощался, поблагодарил хозяйку дома.