— Труп Матюхина нашли — прежде всего поинтересовался Котовский.
Антонов-длинный и Левин переглянулись.
— Видите ли, — ответил председатель губчека, — все трупы бандитских командиров сгорели в доме мельника, труп Матюхина, очевидно, тоже… После того как вас увезли на станцию, в доме возник пожар, случайно, от взрыва гранаты. Из всей этой компании уцелел только матюхинский начальник штаба — Муравьев. Его взяли живым, привезли сюда, допрашивали…
— Что это за тип?
Ответил Левин:
— Я ночью долго е ним беседовал… Ну, что я могу сказать… Сын попа, эсер… Написал заявление Михаилу Ивановичу Калинину просит распространить на него амнистию, да вдобавок направить его учиться в одну из наших кавалерийских школ командного состава.
— Губа не дура у этого молодого человека, — усмехнулся Котовский, — ну, и что же вы решили?
— Думаем пока, — ответил Левин неопределенно, — ведь у него два пути либо расстрел, либо полное доверие к нему. А в Москве или в Петрограде он, пожалуй, не опасен.
Потом Андронов прочитал последние оперативные и разведывательные сводки. В районе Тамбовского леса после кобыленской операции было все спокойно. Никаких сведений о бандитах численностью более пятнадцати-двадцати человек ниоткуда не поступало. Антонов-маленький окружен в недосягаемом районе у реки Вороны там множество рукавов, болота. Местные крестьяне отказываются служить проводниками, отговариваются незнанием этих мест. Нужны резиновые лодки, их нет. С Антоновым-маленьким осталось всего около пятидесяти человек…
Антонов-Овсеенко познакомил присутствующих с текстом уже давно отпечатанного обращения к населению. Амнистия распространялась на всех, независимо от роли, которую они играли в мятеже, лишь бы добровольно явились с оружием.
Котовский остался содержанием этого документа недоволен.
— Кроме всех хороших слов, которые здесь написаны, — заметил он, — пора поставить точки над «и» подчеркнуть, что мятеж потерпел полное военное поражение, что Антонов-маленький практически выбыл из игры, что Матюхин разгромлен. Призвать рядовых бандитов вязать своих «вождей», продолжающих упорствовать, и сдавать властям. Нужно оповестить, что уже сдались на милость советской власти такие «тузы», как Ектов и Муравьев…
— Все это очень правильно, — согласился Антонов-Овсеенко, — но нужно, выходит, отпечатать заново обращение Когда мы успеем все это сделать?
— Когда — удивился комбриг. — А вот сейчас! Андронов тут же при вас напишет строк двадцать, а ночью отпечатают.
Ленька уяе достал полевую книжку и строчил, освободив правую руку от перевязи и придерживая ее левой.
Прочтя то, что написал порученец, Котовский заметил:
— У тебя тут — «Антонов», а нужно — «предавший вас, трус и негодяй Антонов», ты пишешь — «Матюхин», а нужно — «лесной разбойник, головорез Матюхин…». Эх ты, писатель!
Год тому назад в армейской газете Ленька напечатал за своей подписью небольшую заметку. С тех пор комбриг при каждом удобном случае подтрунивал над ним.
Прочтя то, что написали Андронов и порученец комбрига, Антонов-Овсеенко сказал:
— Добре! Ночью напечатаем, с утра будем разбрасывать с самолетов. Теперь остается самое главное… Товарищ Левин!
Уполномоченный ВЧК изложил свой план создать передвижной пункт добровольной явки. Посетить самые бандитские села, созывать сходы, на которых будут выступать Ектов и другие сдавшиеся бандиты. Но это ядро необходимо все же надежно охранять. Для этого Котовскому придется выделить эскадрон.
Так и договорились…
Андронов спешил. Сделав свое дело, он откланялся и ушел. Лишь только за ним закрылась дверь, комбриг с упреком в голосе обратился к Антонову-длинному:
— Черт знает, что у них в штабе творится…
— Это вы насчет карт Штаб здесь виноват лишь косвенно не мог он не снабжать картами губвоенкомат, а оттуда, как оказалось, один типчик переправлял их Матюхину. То же и с наганами. Во-первых, не один, а два ящика стащили один до сих пор в земле закопан под Моршанском, другой получил в свое время Матюхин. Опять-таки работа губвоенкомата…
— А мой наган почему не стрелял?
— Полковые оружейники моментом разобрались заводские пробы — правильные, а перед выдачей вам спусковые механизмы этих револьверов разрегулированы были так, чтобы бойки не доходили до капсюля. Вы ведь в Моршанске наганы получали?
— Ну да…
— Так вот там орудовал уездный военрук. Тот самый, что вашим коням в овес битого стекла подсыпал.