Только, где его, такой «чертеж», взять? Не было ведь подобных судов ни в Неве, ни на Балтике. Для камня-великана нужно и судно-великан строить!
Плохо, конечно, что не было такого судна, зато корабелы на реке Неве всегда были славные. И тут сыскался. Галерный мастер Григорий Корчебников. И сделал нужный «чертеж». 8 апреля 1770 года Адмиралтейств-коллегия «чертеж» утвердила: стройте!
Судно Корчебникова было даже не судном — скорее баржей. Невысокой, низко сидящей, но широкой, длинной и очень прочной. Все было рассчитано до мелочи: и вес камня, и как его положить. При погрузке баржа не «капризничала», при перевозке оказалась устойчивой. Правда, одну загадку загадала: как грузить камень?
По всем расчетам получалось, что оставь судно на плаву — камень его непременно утопит! Накренит, влезая, подомнет под себя и — утопит.
Начальником на это необычное судно назначен был толковый морской офицер капитан-лейтенант Яков Лавров. Долго обсуждал он с такелажмейстером Матвеем Михайловым, как к скале подступиться, и решили они судно… затопить. Потом уже на него, затопленное, и скалу грузить. А после откачать воду, судно всплывет — и поехали!
Так и сделали. Всего в один день управились. 28 августа 1770 года Яков Лавров уже сообщал в Адмиралтейств-коллегию: «Большой камень погружен благополучно, безо всякого оному судну повреждения».
Оставалось пересечь водную гладь залива. По бокам к барже встали два краера, распустили свои паруса, поймали в них балтийский ветер и потихоньку тронулись. Прошли заливом, свернули в Малую Невку, оттуда в Большую Неву, миновали Петропавловскую крепость, Зимний дворец, Адмиралтейство и — прибыли.
Тысячи петербуржцев собрались 26 сентября 1770 года на берегу Невы, чтобы увидеть, как будут выгружать Гром-камень. Наблюдала с балкона за прибытием камня-великана и императрица Екатерина II. Еще раньше повелела она в честь трудов небывалых выбить медаль. На одной ее стороне изображен Гром-камень, на другой — надпись: «Дерзновению подобно. Генваря, 20. 1770».
На этом бы можно и закончить историю Гром-камня. Стал он пьедесталом одного из лучших памятников мира. Да больно уж любопытна история одного из его «осколочков»…
Пока Гром-камень по лесной просеке тянули, каменотесы уже стучали по нему молотками да зубилами, убирали лишние куски. И все же, когда скалу доставили на место, выяснилось, что для памятника потребуется только ее часть. Другую же часть откололи. Осталась она лежать вблизи будущего монумента.
Наступила пора торжества устраивать, открывать памятник, — а рядом «осколочек» серой глыбой громоздится, мешает. Убрать его надо!
Контора строений объявила: все желающие могут взять подряд на уборку камня. Несколько иностранцев тут же откликнулись — огромных денег за вывозку запросили! Оно и верно, тяжеловат «осколочек»… Раскалывать его, дробить надо. Сколько людей нанять придется, лошадей.
Но тут явился в Контору неприметный мужичок. Поклонился низко и сказал, что готов тот многотонный камень убрать.
— Много ли в твоей артели работников-то? — поинтересовались в Конторе.
— Не много, — ответил мужичок. — Сам я, сын мой да лошадь.
То-то было смеху в Конторе! Шутки ради и выдали мужичку разрешение.
А он и впрямь на следующее утро к камню приехал. Обошел глыбу несколько раз, лопатой рядом с нею на земле круг начертил, поплевал на ладони да и принялся копать. Кидает в телегу лопату земли за лопатой, вырытую к Неве отвозит, выбрасывает.
Не так уж много и дней прошло — возле камня глубокая яма выросла. Мужичок начал потихоньку под глыбу подкапывать. И не устоял «осколочек»! На глазах многочисленной «почтенной публики» шевельнулся да и пополз в приготовленную для него «квартиру». Мужичок его в яме уже снова землей закидал, притоптал сверху лаптями для ровности и пошел в Контору строений деньги за работу получать.
3 рубля ему дали.
Приближался самый ответственный момент в создании памятника — отливка. В литейном деле Фальконе не считал себя специалистом. Нужен был хороший мастер литейного дела. Искали по всей Европе — не находили. Пришлось скульптору самому засесть за книги по литейному делу, изучать его. И все же он ждал хорошего литейщика.
Тем временем из Конторы строений пришел приказ начать строительство Литейного дома. Строили его неподалеку от места, где предстояло встать и самому памятнику, — вблизи Адмиралтейства.
Для отливки статуи построили огромную печь с четырьмя отверстиями. Одно — топка, в два других загружали металл, из четвертого расплавленному металлу предстояло вылиться.