Прибывавших из-за границы литейных мастеров Фальконе испытывал и одного за другим отсылал обратно.
В 1772 году по рекомендации русского посла в Вене Д. М. Голицына прибыл «знающий литейщик» Бенуа Эрсман. Поначалу у скульптора и литейщика работа шла в добром согласии, но вскоре возникли серьезные споры.
Фальконе требовал при отливке разной толщины металла. Эрсман настаивал на том, что вся отливка памятника должна быть одинаковой толщины. Фальконе ссылался на свои расчеты. Эрсман — на опыт отливки всех других статуй. В конце концов Эрсман тоже был уволен.
А между тем рядом со скульптором работал отличный литейщик — Емельян Евстафиевич Хайлов. Был он крестьянским сыном. 16-летним пареньком пришел в литейные мастерские петербургского арсенала и ровно через 16 лет получил высокое по тем временам звание — «сверлильного дела мастер». Просверливать каналы стволов артиллерийских орудий было тогда большим искусством, но Емельян Хайлов был к тому же и хорошим литейщиком. Когда перевозили Гром-камень, он отливал желоба, бронзовые шары, гайки и болты для механизмов — и во всем, даже в самой мелкой детали, всюду была видна его неизменная старательность и высокое мастерство литья. Умел он читать и писать, был «состояния доброго и к делу весьма прилежен».
Он-то и стал первым помощником Фальконе при отливке статуи. В конце концов скульптор решил взяться за отливку сам.
Конечно, Фальконе очень волновался. Волновались литейщики, подсобные рабочие. Не каждый ведь день приходилось им направлять в форму 1350 пудов расплавленного металла. И вот он рванулся по трубам.
Без несчастья не обошлось. Одна из труб лопнула, металл начал вырываться наружу. Схватившись за голову, в ужасе и отчаянии Фальконе выбежал из литейной. За ним побежали другие…
Не растерялся лишь Емельян Хайлов. Скинул он с себя суконный армяк, намочил его водой, обмазал лежавшей рядом глиной и — прижал одежонку к лопнувшей трубе, к щели в ней. Дорого стоил ему этот геройский поступок. Тяжелые ожоги получил литейщик, частично потерял зрение, но статую спас.
Рассказывая о подвиге мастерового, газета «Санкт-Петербургские ведомости» писала: «Такою смелостью и усердным поступком сего плавильщика столь был тронут г[осподин] Фальконет, что, по окончании дела, бросившись к нему, изо всего сердца его поцеловал…».
Вторая отливка, «от колен всадника и груди лошади до голов их», была произведена в июле 1777 года. Обе части статуи соединили по шву, и чеканщики заделали его так тщательно, что увидеть шов простым глазом стало невозможно.
Фальконе был доволен своей работой. Но все серьезнее и серьезнее становились его столкновения с Бецким.
Причиной одного из них явилась змея. На памятнике она не только аллегорическое изображение зависти и недоброжелательности, попираемой копытом царского коня, — змея эта несет на себе еще и инженерную нагрузку. Бецкой был категорически против змеи. Фальконе отстаивал свое право решать детали памятника, писал императрице: «… люди эти не знают, как я, что без этого счастливого эпизода опора статуи была бы ненадежной. Они не сделали исчисления нужных мне сил. Они не ведают, что если послушаться их совета, то памятник был бы недолговечен. Речь идет не только о том, чтобы поддержать хвост лошади; избранное мной средство и способ им воспользоваться отвечают мне за ноги, а ноги отвечают за все целое».
Это только одна из придирок к мастеру, они же следовали одна за другой.
12 лет проработал Фальконе в России, создавая памятник. Но открытия его дождаться не смог. Возмущенный недоброжелательством, он покидает Петербург и уезжает во Францию.
С апреля 1780 года руководить установкой и окончательной отделкой памятника назначается скульптор Юрий Матвеевич Фельтен.
Сын обер-кухмейстера царя Петра I, ставший скульптором, Ю. Фельтен был уже знаком петербуржцам как строитель Невской набережной, а еще больше как создатель знаменитой решетки Летнего сада. Основное, что должен был сделать Фельтен, — это поднять Медного всадника на Гром-камень и укрепить его там. К хвосту и к задним ногам коня были приделаны железные стержни, в камне же просверлены отверстия. Статую подняли, и стержни точно вошли в них. Оставалось только залить эти отверстия свинцом. Но еще до того, как статуя была укреплена на камне, все убедились в том, как точны были инженерные расчеты Фальконе. Равновесие было идеальным!
7 августа 1782 года исполнилось 100 лет со дня вступления на престол Петра I. В этот день и решено было торжественно открыть памятник.