В 1841 году Аничков мост перестраивали вновь. Все три его пролета перекрыли каменными арками, мост украсили чугунными литыми перилами, облицевали гранитом. Но самое главное — его решили украсить группами «Укротители коней» Петра Карловича Клодта.
Пока он создавал своих коней, пристань на Неве была уже готова и ее украсили огромными порфировыми вазами. Они и сейчас стоят над Невою неподалеку от Медного всадника.
Так кони «перекочевали» с Невы на Фонтанку. Им и дальше судьба уготовила «непоседливость», но об этом потом…
К моменту строительства нового Аничкова моста П. К. Клодт был уже признанным скульптором. Уже не маленьких лошадок лепил и отливал он. В 1834 году над Нарвскими воротами взметнулись ввысь его кони колесницы Победы — и весь город ходил ими любоваться.
Кони были неизменной любовью скульптора, делом всей его жизни. Он рисовал их постоянно. И лепил. И отливал в бронзе.
Сохранились даже имена коней, с которых создавались затем их бронзовые скульптурные портреты.
Сначала это был Серко — старый ветеран придворной конюшни. Жил он у скульптора в Павловске, хорошо ходил в упряжке, имел спокойный нрав и охотно позировал. Позднее предоставили в распоряжение художника красавца Амалатбека — чистокровного арабского скакуна с тонкими ногами и маленькой головкой. Но это легко сказать: предоставили в распоряжение!.. Был Амалатбек дик и непокорен. Сколько человек пытались укротить его крутой нрав — все безрезультатно! Может быть, именно благодаря своему упрямству и попал конь к Петру Карловичу. И скульптор его укротил. Да настолько, что спокойно сажал на спину Амалатбека свою дочь и та, как заправская наездница, поднимала скакуна на дыбы, останавливала на всем скаку — прямо перед сидевшим с альбомом в руках отцом.
В 1839 году была готова первая бронзовая группа: конь с идущим рядом юношей. 2 года спустя отлили и вторую группу: юношу, схватившего коня под уздцы. В ноябре 1841 года их установили на Аничковом мосту со стороны Адмиралтейства. На противоположной стороне моста водрузили их гипсовых двойников, окрашенных под бронзу.
Петербуржцы сразу же оценили великолепную работу Петра Карловича Клодта. «Новый Аничков мост, — писала газета „Северная пчела“ 27 ноября 1841 года, — приводит в восхищение всех жителей Петербурга. Толпами собираются они любоваться удивительной пропорцией всех частей моста и лошадьми — смело скажем, единственными в мире». Оценено по достоинству было и художественное литье. «Лучшего произведения в этом роде мы не знаем, — пишет современник. — По совершенству изображения и постановки фигур человека и коня и мастерской их отливке мы смело можем признать барона Клодта одним из первейших скульпторов и литейщиков нашего времени».
В январе 1839 года Петр Карлович получил звание литейного мастера, чем немало гордился всю жизнь.
Два бронзовых коня украсили Невский проспект. Но тут-то и проявилась их «непоседливость». Понравились они царю Николаю I, и решил он похвастаться ими перед королем Фридрихом. Точнее, подарить их прусскому королю. Коней сняли с пьедесталов, погрузили на борт корабля «Або» и доставили в Штеттин. Оттуда уже по сухопутью «доскакали» они до Берлина, встали напротив королевского дворца.
И там кони оказались в центре внимания. «Колоссальные группы профессора Клодта, — писал уже немецкий современник, — произвели в публике широкий всеобщий восторг, подобного там никогда не было…» Петра Карловича тут же избрали членом Академии художеств Берлина, Парижа и Рима.
Тут нам придется «перепрыгнуть» через столетие и рассказать о том, как лживая гитлеровская пропаганда доктора Геббельса решила обмануть наш народ с помощью этих коней.
Не удалось оккупантам овладеть Ленинградом, захватить Москву. Но многие области томились под гитлеровским игом, вели с ним упорную борьбу. Геббельс решил одурачить наших людей, не сдававшихся врагу. И в один из дней фашистский самолет стал сбрасывать листовки над партизанским краем Черниговщины. В листовках сообщалось, что сопротивляться «новому порядку» бессмысленно, тем более что Ленинград и Москва пали. В подтверждение этих слов в листовке была и фотография: кони с Аничкова моста возле королевского дворца в Берлине! Обер-враль Геббельс рассчитывал, что советские люди не все знают историю памятника на Фонтанке. Но расчет гитлеровского министра пропаганды все равно не оправдался: не поверили наши люди и фотографиям! Не прекратили они борьбы.