Теперь этих зверей можем увидеть и мы. Но только бронзовых — на пьедестале памятника Ивану Андреевичу Крылову.
Первый знамя поднявший
Если уж называть Ленинград музеем под открытым небом, то надо иметь в виду, что это не только архитектурный музей, не только художественный — это еще и музей исторический. Многие его здания являются свидетелями выдающихся событий, площади — местами борьбы и сражений.
Конечно, одно от другого отделять не следует. В этом «музее» все переплетено, все связано воедино.
Для примера, взять хоть Казанский собор.
Широко распахнул он свои каменные крылья, целую рощу могучих колонн вывел на Невский проспект.
Когда-то на этом месте стояли деревянные флигеля госпиталя, казармы для служителей. Потом архитектор М. Земцов построил здесь церковь. За полвека церковь обветшала. Да и не украшала она центральный проспект столицы. В октябре 1800 года был объявлен конкурс на проект нового собора. Знаменитые архитекторы приняли в нем участие: Ч. Камерон, П. Гонзаго, Тома де Томон! Победителем же вышел малоизвестный в то время архитектор Андрей Никифорович Воронихин. Он-то и был назначен «первенствующим членом» комиссии построения Казанского собора.
Немало довелось поудивляться петербуржцам, пока собор строился. Перво-наперво прослышали они о том, что возводить его, украшать будут только русские мастера. Ни одного иностранца! Скульптуры и барельефы для стен собора лепят ваятели С. Пименов, Ф. Гордеев, И. Мартос, В. Демут-Малиновский. Стены внутри расписывают В. Боровиковский, О. Кипренский, В. Шебуев, А. Егоров, А. Иванов. О каменотесах и плотниках говорить не приходится!..
Удивляли могучие колонны из пудожского камня! Да ведь его чуть ли не пилой пилить можно! Топором тесать! Ножом резать! Мягкий он. Но в том-то и дело, что мягок этот камень, лишь пока в земле лежит, возле деревни Пудость, что под Гатчиной. А вынь его из земли — другое получается. Чем больше на воздухе находится, тем тверже становится! Обрабатывать камень легко, а по прочности он цементу не уступит!
Удивлял и купол. Впервые в мире собирали его конструкции из кованого железа. Такое небывалое решение испугало даже старого зодчего Ивана Егоровича Старова.
«Не выдержат опоры подобной тяжести», — доказывал он.
Выдержали. Все выдержали. Опоры — купол. Воронихин — экзамен.
Удивляли двери. «Всего же любопытнее, — писал в 1838 году в „Путеводителе по Санкт-Петербургу“ его автор В. Бурьянов, — и достойнее удивления великолепная бронзовая дверь. Она отлита… с таким искусством, что самые малейшие углубления не было нужды чеканить».
Что же это за дверь?
Более пяти веков тому назад итальянский скульптор Лоренцо Гиберти украсил двери одного из соборов во Флоренции десятью бронзовыми барельефами на библейские сюжеты. Четверть века создавал он этот шедевр. Когда великий Микеланджело увидел его работу, он несколько часов не отходил от дверей и наконец, оторвавшись от барельефа, сказал: «Они так прекрасны, что достойны быть вратами рая!»
С той поры двери так и называют: Врата рая. Алебастровый слепок с них имелся в Петербургской Академии художеств. Его-то Воронихин и решил использовать для дверей Казанского собора. Решил, твердо зная, что есть в России мастер, который сумеет повторить творение Гиберти не хуже самого автора. Этим мастером был Василий Екимов.
Никому не известно, когда и где он родился. В Санкт-Петербург привели его солдаты Семеновского полка. Шли они с юга в столицу походным маршем, где-то по дороге подобрали безродного сироту и привели. А дальше как? Отдали Васю Екимова в ремесленную школу при Академии художеств — обучаться медному и чеканному делу.
Еще учеником Екимов сумел заявить о себе. Отлично отлил модель создававшегося тогда Медного всадника. Потом случилось так, что и в отливке самого памятника довелось участвовать Екимову, ставшему литейных дел мастером.