Позднее арестовали и Марфу Яковлеву. Но не испугали ее ни допросы, ни тюремная камера. На суде она гордо заявила: «Да, я не скрываю, что сознательно участвовала в событиях седьмого мая. Я помогала беззащитным рабочим отбиваться от вооруженной полиции. Разве это преступление? Я стояла за братьев».
Булыжных мостовых в Ленинграде давно уже не осталось. Асфальтом покрылись улицы и проспекты. Но возле домика на Ново-Александровской булыжины лежат. И не подумайте, что этот участок города просто забыли заасфальтировать. Нет, эти булыжины — экспонат музея.
Да и сам домик стал музеем. 8 августа 1967 года, когда исполнилось 100 лет со дня рождения Василия Андреевича Шелгунова, рабочие района открыли здесь Народный музей революционной истории Невской заставы. Собрали множество интересных документов, старинных фотографий, газет, брошюр, заботливо благоустроили площадку возле домика, посадили молодые серебристые елочки, у кромки площадки установили большой гранитный куб с барельефом Владимира Ильича. Саму же площадку решили покрыть булыжником: пусть она будет такой, какою была в конце прошлого века.
И вдруг оказалось, что булыжника-то и нету!.. Во всем районе нету! Исчез! В работу включились дорожники, стали искать. Не сразу, но все-таки нашли: на Большой Смоленской улице, уже под слоем земли.
Долгие годы прошли, прежде чем встретились старые бойцы первых отрядов партии — Владимир Ильич Ленин и Василий Андреевич Шелгунов.
Жизненный путь Ленина вам хорошо известен. В. А. Шелгунов тоже много потрудился для партии, для освобождения рабочего класса. Даже страшный недуг — слепота — не сумел выбить его из рядов борцов за народное дело.
А 19 июля 1920 года в Таврическом дворце состоялось открытие II конгресса Коммунистического Интернационала. Много съехалось туда делегатов из нашей страны, из капиталистических стран. Из-за стола президиума Ленин внимательно оглядывал зал. Вдруг он неожиданно прищурился, всматриваясь в последние ряды, даже привстал… Там, почти у стены, сидел человек в темных очках. Ленин вышел из-за стола президиума и быстро пошел к последним рядам.
Шелгунову, очевидно, подсказали, что к нему идет Ленин, и он тоже встал. Огромный зал не понимал, что происходит, но все делегаты тут же увидели, как Владимир Ильич подошел к человеку в темных очках и они крепко обнялись — два старых боевых друга, учитель и ученик, солдаты одной партии. «Мне кажется, — вспоминал делегат конгресса И. Ольбрах, — что они не сказали друг другу ни слова. И все же их встреча была прекрасна своей яркой человечностью».
Кровавое воскресенье
В мастерской скульптора царил тот кажущийся беспорядок, который всегда неизбежен во время работы. Вокруг альбома по столу были разбросаны карандаши, какие-то основательно исчерканные клочки бумаги, несколько книг… На полках, на подоконниках, на полу стояли вылепленные фигурки, еще мало чем отличающиеся от обычного, слегка помятого куска глины. Скульптор то присаживался к столу и брал карандаш, то вставал, побродив по комнате, подходил к окну и долго смотрел на заснеженные крыши домов, на белые сугробы, выросшие по обеим сторонам улицы.
Тогда, 9 января 1905 года, был такой же морозный день.
Снег скрипел под ногами тысяч людей. Недовольно скрипел, ворчливо. Словно хотел сказать людям: «Куда вы? Вер-ни-тесь!» Но люди шли. Со всех рабочих окраин — к царскому дворцу. Столько лет им твердили о добром «царе-батюшке», что не каждый мог отказаться от этой веры. И они шли. Несли петицию, ими же и написанную:
«Государь! Мы, рабочие и жители города С.-Петербурга, разных сословий, наши жены, дети и беспомощные старцы-родители, пришли к тебе, государь, искать правды и защиты.
Мы обнищали, нас угнетают, обременяют непосильным трудом, над нами надругаются, в нас не признают людей, к нам относятся, как к рабам, которые должны терпеть свою горькую участь и молчать.
Мы и терпели, но нас толкают еще дальше и дальше в омут нищеты, бесправия и невежества, нас душат деспотизм и произвол, и мы задыхаемся. Нет больше сил, государь! Настал предел терпению. Для нас пришел тот страшный момент, когда лучше смерть, чем продолжение невыносимых мук».
Скульптор знал слова этой петиции. Вот они перед ним — на странице книги. Знал и ответ «царя-батюшки»: ружейные залпы, свист нагаек, кровь на снегу. Три дня назад он был на кладбище. Бывшем Преображенском, а теперь имени Жертв 9 Января. Был на закладке памятника. Создать памятник предложили ему — скульптору Матвею Генриховичу Манизеру — и архитектору В. Витману.