Встала баррикада и на Невском проспекте. Разогнанные с Дворцовой площади рабочие собрали скамейки у Казанского собора и перегородили проспект. По словам командира роты Преображенского полка, атаковавшего баррикаду, он и его солдаты «подвергались непрерывной брани и ругани, осыпались льдинами, камнями, палками». Лишь получив подкрепление, «доблестные» гвардейцы-преображенцы смогли овладеть баррикадой и растащить ее.
Тем временем на Васильевском острове рабочие громили полицейский участок. Гремели залпы на Малом проспекте.
Спустившаяся ночь не принесла тишины. До утра скакали по улицам казачьи разъезды. На площадях дымили походные солдатские кухни. Усиленные караулы охраняли мосты, правительственные здания, вокзалы, телеграф, почту.
Не спали царские войска.
Не спали и рабочие заставы.
Утром пришла на окраины листовка Петербургского комитета РСДРП «Ко всем!».
«Товарищи! — говорилось в ней. — Кровь пролилась, она льется потоками. Рабочие еще раз узнали царскую ласку и царскую милость… Вы видите, что значит просить царя, что значит надеяться на него. Так научитесь же брать силой то, что надо, научитесь надеяться только на себя. Вас сотни, но что вы сделаете голыми руками? Вооружайтесь, где только можно, чем только можно… Оружие — во что бы то ни стало! Только силой и кровью добывается свобода и справедливость!»
Началась первая русская революция. Всколыхнула страну, гулким эхом прокатилась по государствам Европы.
Месяц спустя министр финансов Коковцев докладывал Николаю Кровавому: в стране бастуют 2792 предприятия! 463 297 рабочих! Бастуют в Петербурге и в Москве, в Варшавской, Лифляндской, Екатеринославской и Владимирской губерниях! Митинги протеста проходят в Брюсселе, Риме, Стокгольме, Вене, Праге, Кракове. В Париже в зале Тиволи на митинге 5 тысяч рабочих выступали Жорес и писатель Анатоль Франс. Союз синдикатов Сены прислал обращение к русским рабочим, в котором говорится: «Союз синдикатов Сены, глубоко потрясенный петербургскими массовыми убийствами, ужас которых напоминает ужас убийств кровавой недели 1871 года, шлет вам от имени парижских рабочих свою живейшую моральную поддержку в деле революции, которую вы начали и которую никакие расстрелы не остановят».
Царское правительство и само было перепугано тем, что совершило.
Ведь на улицах и площадях города было убито и ранено 4600 человек. Народ назвал день 9 января Кровавым воскресеньем.
Трудно было скрыть следы злодеяния, но царские слуги все же пытались сделать это. Генерал Мешетич докладывал в Главный штаб: «В ночь на 12 января, ввиду предстоящего перевезения трупов убитых 9-го января из больниц на кладбище, войсками, по требованию полиции, были приняты соответствующие меры предосторожности. В районе Васильевского острова, около больницы Марии Магдалины, к 2 часам ночи была расположена полусотня казаков, которая затем следила за перевозкой трупов до соприкосновения с кавалерийской частью, высланной на Петербургской стороне… Кроме того, I эскадрон улан просматривал всю местность в районе перевозки, и I рота лейб-гвардии Финляндского полка была скрыто расположена у Тучкова моста».
Убитых везли в наскоро сколоченных гробах, а то и просто в рогожах. На Преображенском кладбище спешно рыли огромную яму, долбили ломами мерзлую землю.
…Карандаш Матвея Генриховича Манизера нанес на странице последний штрих. Да! На рельефе он покажет трагедию рабочих. Крупно. Если смотреть на рельеф слева направо, все увидят этот день. Вот упал сраженный пулями рабочий. Рядом раненый старик держит в руке злосчастную петицию, словно пытается прикрыться ею от залпов свинца. Третий стоит, разорвав на груди рубаху: «Стреляйте, палачи!» Женщина, пытающаяся прикрыть собою маленькую девочку. Еще убитые… И вот уже фигуры рабочих, берущихся за оружие! Пока это оружие всего лишь вывороченный из мостовой булыжник, палка. Но это только начало. Приближается время баррикад.
Хоронили тайно. Но огромные братские могилы не сровняешь с землей. К свежим заснеженным холмам на Преображенском кладбище потянулись нескончаемые потоки вдов и сирот. Дня не было, чтобы у могил не стояли люди с обнаженными головами.
10 месяцев спустя после Кровавого воскресенья их посетил и только что вернувшийся из эмиграции Владимир Ильич Ленин. Еще там, в Швейцарии, расстрел мирно шедших рабочих он назвал самым подлым, хладнокровным убийством и, возвратясь на родину, в первые же часы своего пребывания в Петербурге пошел к могилам погибших.