— Mais, puisque je t’ai dit d’aller faire enrégistrer les bagages! Ne faut-il pas que je t’aie bien remis les billets? Me prends-tu pour un imbécile? Va! On n’est pas dépourvu de sens! Mais regarde l’heure! Le train part à 11 h. 20 m. Cherche un peu, au moins.
— Mais puisque j’ai cherché partout – le gilet, rien! Le jacquet rien, rien! Le pardessus – rien! rien! rien! C’est toi...[78]
Тут их носильщик, подстрекаемый общим возмущением очереди, будучи не в силах выдерживать оскорбления со стороны носильщика лорда Питера, тоже вмешался в спор.
— — P’t-être qu’ m’sieur a bouté les billets dans son pantalon,[79] — предположил он.
— Idiot! — резко оборвал его молодой человек. — Je vous le demande – est-ce qu’on a jamais entendu parler de mettre des billets dans son pantalon? Jamais…[80]
Носильщик-француз — республиканец, к тому же низкооплачиваемый, следовательно, терпение и выдержка его английских коллег ему не свойственны.
— Ah! — возмутился он, бросая на пол два тяжелых чемодана и оглядываясь по сторонам в поисках моральной поддержки. — Vous dites?[81]
Спор мог бы превратиться в настоящий скандал, если бы молодой человек вдруг не обнаружил билетов — между прочим, они были в кармане брюк — и не продолжил регистрацию своего багажа к нескрываемому удовольствию толпы.
— Бантер, — вдруг сказал лорд Питер, повернувшись к этой группе французов спиной и зажигая сигарету. — Я пойду и обменяю билеты. Мы едем прямо в Лондон. Кстати, эта ваша штуковина, которой вы незаметно делаете снимки, при вас?
— Да, милорд.
— Та, которой вы незаметно снимаете из кармана?
— Да, милорд.
— Сделайте мне снимок этой пары.
— Да, милорд.
— Я займусь багажом, а вы телеграфируйте герцогу, что меня внезапно вызвали домой!
— Очень хорошо, милорд!
Лорд Питер больше не вспоминал об этом, пока они не оказались на борту «Нормандии». Убедившись в том, что молодые мужчина и женщина, возбудившие его любопытство, тоже на борту парохода в качестве пассажиров второго класса, лорд Питер старался не попадаться им на глаза.
— Вы сделали снимки? — спросил его светлость, когда Бантер в каюте гладил брюки лорда Питера.
— Надеюсь, милорд. Как известно вашей светлости, снимок с грудного кармана часто ненадежен. Я сделал три попытки, может быть, какая-нибудь из них окажется удачной.
— Как скоро вы сможете их проявить?
— Немедленно, если угодно вашей светлости. Все необходимое у меня в чемодане.
— Чудесно! — с жаром воскликнул лорд Питер, надевая розово-лиловую пижаму. — Я могу подержать бутылки и все такое...
Бантер налил три унции воды в бутылку, вместимостью восемь унций, и подал-своему хозяину стеклянную палочку.
— Если ваше сиятельство так добры, размешайте в воде содержимое белого пакета, — сказал он, плотно прикрыв дверь, — а когда вещество растворится, добавьте содержимое синего пакета.
— Совсем как Seidlitz powder[82], — усмехнувшись, заметил его светлость. — Оно шипучее?
— Не очень, милорд, — ответил Бантер, высыпая нужное количество гипосульфида в ванночку для закрепления.
— Послушайте, Бантер, оказывается, готовить раствор ужасно скучно!
— Да, милорд, — невозмутимо ответил Бантер. — Я всегда находил эту часть проявления невероятно утомительной.
Лорд Питер принялся еще энергичнее размешивать раствор стеклянной палочкой.
— Ну погодите, — произнес он мстительно. — Мы доберемся до вас и устроим вам Ватерлоо!
Три дня спустя лорд Питер Уимзи сидел в своей уставленной книгами гостиной на Пиккадилли 110а. Нарциссы в вазе на столе улыбались весеннему солнцу и кланялись ветерку, врывавшемуся в распахнутое окно. Открылась дверь, и его светлость поднял голову от великолепного издания сказок Лафонтена с прекрасными иллюстрациями Фрагонара, которые Уимзи рассматривал с помощью лупы.
— Доброе утро, Бантер! Есть что-нибудь новое?
— Я удостоверился, милорд, что юная особа, о которой идет речь, поступила на службу к вдовствующей герцогине Мидуэй. Ее имя Селестин Берже.
— Вы не так точны, как обычно, Бантер! Вы должны были сказать: «под именем Селестины Берже». А мужчина?
— Он поселился по адресу Гилфорд-стрит, Блумзбери, милорд.
— Отлично, Бантер! Теперь дайте мне «Who's who?»[83]. Что, трудно было разыскать их?
— Нельзя сказать, чтобы очень, милорд.
— Боюсь, как-нибудь мне придется поручить что-ни-будь такое, что вам не понравится, и вы уйдете от меня, а мне останется только перерезать себе горло. Благодарю вас, Бантер! Вы свободны. Я поем в клубе.
На переплете книги, которую Бантер подал своему хозяину, действительно было написано «Who’s who?», но ее нельзя было найти ни в библиотеках, ни в книжных магазинах. Эго был толстый манускрипт, заполненный убористым почерком — частично мелкими печатными буквами м-ра Бантера, частично аккуратными и совершенно неразборчивыми записями лорда Питера. Манускрипт содержал биографии самых неожиданных личностей и самые неожиданные факты, казалось бы, ординарных людей. Лорд Питер разыскал очень длинную запись под именем вдовствующей герцогини Мидуэй. Судя по всему, чтение доставило лорду Питеру явное удовольствие. Через некоторое время он, улыбнувшись, закрыл книгу и пошел к телефону.
78
— Но я тебе повторяю, что у меня их нет. Посмотрим, посмотрим. Именно ты брала билеты. Не так ли? В таком случае, как они могут быть у меня?
— Нет, нет, я тебе отдала их наверху, перед тем как пойти за газетами.
— Я тебя уверяю, что нет. Это же очевидно! Я искал везде, черт побери! Ты мне ничего не давала, ничего, ничего.
— Но ведь я сказала тебе пойти зарегистрировать багаж! Для этого мне нужно было отдать тебе билеты? Ты меня принимаешь за идиота? Ну?! Это же лишено смысла! Посмотри на часы. Поезд отходит в 11 часов 30 минут. Поищи хоть немного.
— Но я уже искал повсюду — в жилете нет, в пиджаке — нет, в пальто — нет, нет, нет! Это ты...
80
— Идиот! Я вас спрашиваю, вы когда-нибудь слышали, чтобы билеты клали в брюки? Никогда...
82
Seidlitz powder