Степа молча, насупившись, развязывал чересседельник.
— Что же отец-то? По такой дороге надо было ему самому ехать.
Степа взглянул на прохожего и подумал: «Что за дядька? С гладкой бородкой, как у нашего учителя. При очках, с палочкой. Шёл бы себе дальше, так нет, остановился, заглядывает под телегу, обо всём спрашивает».
— Отец мой с гражданской без ноги. Ему только скирдовать. Сидит на току, ждёт снопов.
— Воз придётся перекладывать.
— Снопы сухие: жито потечёт.
— Что же делать-то будешь?
— А то, что надо.
Стёпа достал запасную верёвку и зубами принялся развязывать на ней узлы, чтобы продеть в хомут вместо супони. Но верёвка сопрела, обрывалась. Тут прохожий человек и дал ему с себя поясной ремешок.
— Набор-то полетит с него,— сказал Стёпа.
— Ну и что же, пусть летит.
Засупонить таким ремнём хомут ничего не стоило. Гужи и дуга стали на место. Лошадь подняла голову, переступила с ноги на ногу. Стёпа взялся за оглоблю, а прохожий сзади качнул воз плечом, и Воронуха выбралась на дорогу.
На пригорке парнишка перевёл дух, огляделся. Хотел прохожему человеку спасибо сказать, а того и след простыл.
Дома за обедом отец сказал, что в их деревню сегодня приходил Михаил Иванович Калинин. Стёпе сразу стало ясно, кто помог ему воз вытянуть. «Как же это я не узнал? Не раз видал портреты! Надо ремешок вернуть поскорее, да вот соблазн: мать шьёт к празднику рубашку с каймой, ремешок-то к ней как бы подошёл!» — подумал он.
Отгулял Стёпа праздник и пошёл в деревню Верхняя Троица, где Михаил Иванович гостил.
Калинин припомнил парнишку.
— Что ты принёс ремешок — хорошо. За это я тебе дарю его. Носи на здоровье!
Грибы-полковики
Если летом Михаил Иванович не выберет времени от большой работы в Кремле приехать к себе в родные места, то осенью денька на три обязательно наведается.
— Грибы-то уродились? — здороваясь, спросит он соседей.
— Уродились,— отвечают друзья-односельчане.
И Михаил Иванович с корзиной в руке спозаранку спешит в лес.
Осенью погода не устойчива — может внезапно разразиться дождь; домашние беспокоятся, но Михаил Иванович уверяет, что в роще каждое дерево — зонт, а куст — шалаш.
Взрослый народ грибы собирает тихо, разве что хрустнёт под ногой валежник. Зато ребята гомонят: «ау!» да «ау!»
— Показывайте, где грибов столько набрали, а то отниму,— «пугает» их Калинин.
Да ребята-то не из пугливых. Они весело отвечают:
— По всему лесу, Михаил Иванович. Ходите за нами, не прогадаете, да не отставайте, а то заблудитесь.
Не знают ребята, что Михаил Иванович, будучи вот таким же проворным да быстрым, в посконной рубахе, босиком, исходил все здешние леса и перелески.
Тогда не пестрило у него в глазах, а сейчас пестрит. Хорошо, что подберёзовики растут на прокошенных полянках. Ну, да ведь не в грибах дело!
Бродя по лесу, слушая птиц, не замечает Михаил Иванович, что шумливая детвора хозяйничает в его корзине.
— Белый у вас перестоек, Михаил Иванович.
— Ну что ж, что перестоек? Этот гриб-боровик всем грибам полковик… Вот чего вы не знаете.
— Какой же он полковик: старый да червивый,— смеются ребята.
— Разве червивый? Глядел я на него в четыре глаза, а не признал.
Солнце подсушило на листьях росяные капли. Зашелестел ветер на вершинах белостволых берёз. Заиграли блики на земле. Грибы как будто попрятались: ищи не ищи — нет их. Пора домой.
Мужики собрались за околицей у реки Медведицы, раскуривают цигарки. Ждут. Михаил Иванович угощает их папиросами и сам закуривает, а ребят просит отнести его корзину домой.
— Да скажите, чтобы зажарили грибы. Я тут с полковиками и расправлюсь…
…За разговорами с односельчанами грибы забыты.
И только к полудню Михаил Иванович, потирая от удовольствия руки, садится за стол.
— Прошу прощения! Заговорился со старыми друзьями.
— Прощаем,— отвечают домашние,— прощаем потому, что хороших грибов набрал: белые да все молоденькие.
Михаил Иванович разглядывает грибы на вилке.
— Не мои грибы. Таких с моими глазами не насобирать…
— Корзину твою принесли ребята.
— Ну вот, они мне своих грибов и прибавили. Да так прибавили, что от моих полковиков ничего не осталось.
Гармонь