В начале 50-х годов английский археолог Джеймс Меллаарт проводил раскопки на Анатолийском плоскогорье в Турции. Находок оказалось немного, и ученый решил прекратить поиски. Покидая Анатолию, Меллаарт не знал, вернется ли он сюда когда-нибудь. И уж конечно он не мог и предположить, что спустя всего несколько лет ему суждено именно здесь совершить открытие, которое специалисты расценят как сенсацию в мировой археологии. Все же нет-нет да и всплывали в памяти археолога два больших холма в долине реки Коньи, до которых у него так и не дошли руки. Что-то заставляло его мысленно возвращаться туда, где среди солончаковых степей высились эти холмы, носившие название Чатал-Хююк.
И вот осенью 1958 года Меллаарт снова приехал сюда и вместе с коллегами приступил к раскопкам восточного холма Чатал-Хююка. И что же? Находки посыпались одна за другой. Холм словно торопился расстаться со своей тайной, которую ему пришлось хранить долгие столетия. Оказалось, что когда-то здесь находилось поселение древних земледельцев и скотоводов. Радиоуглеродный анализ позволил определить время существования этого поселения: примерно 6500–5700 годы до н. э. Восемь с половиной тысячелетий! Столь почтенный возраст Чатал-Хююка не мог не вызвать огромного интереса к этому памятнику неолитической эпохи.
Вскоре археологи развернули здесь систематические работы, и фортуна не заставила долго ждать себя: были найдены неплохо сохранившиеся хижины, домашние очаги, предметы обихода. Щедрым оказался Чатал-Хююк и на произведения искусства древних мастеров: настенные цветные фрески, барельефы, изящные статуэтки, керамические изделия. Но все же наибольшую научную ценность, пожалуй, имели не они, а маленькие медные вещицы, найденные на одном из самых нижних (а значит, и самых ранних) горизонтов раскопок: мелкие шильца, крохотные бусинки и трубочки, служившие украшениями для женской одежды. Эти невзрачные на вид окислившиеся и позеленевшие крупицы меди были древнейшими на тот момент металлическими изделиями, которые удалось найти на нашей планете.
Поначалу Меллаарт предположил, что медь, послужившая здешним жителям материалом для их поделок, имела самородное происхождение. Но Чатал-Хююк приготовил археологам и историкам металлургии еще один сюрприз: рабочие, проводившие раскопки, натолкнулись в тех же нижних слоях на кусок медеплавильного шлака. Стало быть, мастера Чатал-Хююка умели не только обрабатывать самородную медь, но и выплавлять этот металл из руд.
Это открытие имело огромное значение для науки. И хотя вскоре после описанных событий к востоку от Конийской долины в верховьях реки Тигр группа американских и турецких археологов нашла остатки древнего поселения со следами меди и медной руды, которое оказалось примерно на пять веков старше Чатал-Хююка, именно этот двугорбый холм анатолийского плоскогорья, отодвинувший чуть ли не на три тысячелетия в глубь времен предполагаемую границу возникновения на Земле металлургии, вошел в историю археологии как одна из самых замечательных ее страниц.
Почему именно медь стала первым металлом, оказавшимся в руках человека? Почему ей суждено было сыграть столь важную роль в развитии человеческого общества?
Вместе с золотом, серебром, железом, оловом, свинцом и ртутью медь входит в "великолепную семерку" металлов, известных людям с незапамятных времен. Из этих семи древнейших металлов лишь три — золото, серебро и медь — встречаются на Земле в самородном состоянии. Но золото и серебро попадались нашим предкам довольно редко, а медь значительно чаще, причем иногда в виде весьма солидных самородков. Так, в середине прошлого века в районе Великих озер (Северная Америка) был найден сросток крупных медных глыб массой примерно 400 тонн. На поверхности металла сохранились следы каменных топоров, с помощью которых еще во времена неолита человек отбивал от глыб куски меди, чтобы использовать ее для своих нужд.
А нужда в этом металле была — и немалая. Преимущества меди перед камнем в качестве материала для орудий труда, оружия, предметов быта оказались столь очевидны, что древний земледелец, скотовод или охотник не мог их не заметить. Еще бы: металл сравнительно легко менял форму, его можно было сплющить, заострить края, проделать в нем отверстие. Медь начала теснить позиции камня и вскоре прочно вошла в жизнь первобытных людей: каменный век сдал полномочия эпохе меди.