Есть на Иване Великом еще один колокол великий — «Реут», в нем 32 тонны. Я «душегубом» его называю: при коронации императора он упал с высоты в тридцать метров, пробил перекрытие колокольни и угробил десятерых человек. А теперь снова звонит.
Вот и сидим мы с профессором Гневко и обо все этом беседуем. Само собой, зашла речь и о Царь-колоколе, чуде света, отлитом Иваном Федоровичем Материным в 1735 году. Был он «артиллерии колокольных дел мастером» и имя свое увековечил во многих славных своих созданиях. Долгое время разногласили о том, как откололся от колокола вот этот огромный кусок. Считалось, что стоял «Царь» в литейной яме, а когда поднимать принялись, деревянная конструкция, его поддерживающая, не выдержала, упала и загорелась. Народ тут же кинулся пожарище водой заливать — и от резкой перемены температуры край колокола отломился.
По последней версии, которую поддерживает и Гневко, все гораздо проще сложилось. Но сколько различных предположений, опытов тому предшествовало… И на модели выявили: при нагреве до температуры всего 65 градусов от модели точно такой кусок откололся! И поливать не требовалось.
Царь-колокол серьезно болен. Долгое время исследователи присматривались и прислушивались к нему, очищали от толстого слоя многократных покрасок и обнаружили 12 трещин, одна из которых достигает 1,5 метра. Как считает Гневко, возникли они в основном по двум причинам. Во-первых, повлияли остаточные деформации еще во время отливки. Во-вторых, из-за фундамента, находящегося в угрожающем состоянии: он оседает со скоростью 4 мм в год. Из-за этого, а также из-за собственного колоссального веса в теле колокола возникла сеть невидимых трещин. Вес-то его — 200 тонн!
Во время этих работ сделали удивительнейшее открытие. Трещины внутри колокола живут, развиваются, и при их распространении возникают ультразвуковые импульсы, которые можно уловить на расстоянии до семи километров. Мы их не слышим, потому что ухо наше такие частоты не воспринимает, но колокол в полном смысле этого слова кричит о спасении…
Профессор Гневко вместе с коллегами провел удивительнейшие исследования на специально изготовленных моделях для того, чтобы определить, как дальше станут развиваться трещины. Определили необходимые характеристики прочности колокола в растяжении, сжатии, изгибе, ударах, внимательно изучили микроструктуру металла. Для этого пришлось от обломившегося куска Царь-колокола отрезать дольку в полкило, чтобы в точности определить состав металла. Теперь та долька искусно впаяна на прежнее место.
Вот что выяснить удалось. Реального развития трещин сейчас нет. Но необходимо срочно реставрировать фундамент — он буквально рассыпается. В успокоение могу добавить, что за состоянием фундамента ведется постоянный строгий контроль.
…Давайте глянем еще разок в нижний ярус Ивана Великого. Там, в тени, на семи московских ветрах висят могучие колокола и дожидаются часа, когда густым и радостным гласом вновь дадут знать о себе.
Постричь! Завить! Нафабрить!
Всесилен человек. Все может! А вот постричь самому себя — не дано. Руки коротки. И глаз нет на затылке. Именно по этим причинам мы столь крепко привязаны к парикмахерским, как ни к каким другим общественным заведениям. Всяк — и бедный человек и власть имущий — тянется к этой обители ароматов и чистоты и всяк получает здесь по своему достатку. И так само собой повелось, всяк получает в парикмахерской новости по своим интересам.
А отчего? Оттого, что парикмахеры — народ совершенно особенный. Расслабившись под салфеткой и загипнотизированный щелканьем ножниц, клиент словно впадает в сомнамбулическое состояние и выбалтывает о себе, да и об окружающих такое, что в обычном своем состоянии и в другом месте никогда бы не выложил. Вот и получается, что именно парикмахеры издавна стали хранителями сокровенных тайн, а то и вершителями судеб, проворачивая крутые дела, стоя в тени, за спинкой кресла.
Как раз напротив булочной Филиппова на Тверской, там, где сейчас какой-то модный магазин, размещалась знаменитейшая во всей старой Москве парикмахерская великолепного французского мастера Леона Эмбо. Вот уж был великий сплетник! Король! Сам князь Владимир Андреевич Долгоруков, генерал-губернатор Москвы, без него и его устной канцелярии обходиться не мог. А князь меж тем правил Москвою как никакой другой губернатор долго — 25 лет! — и множество славных дел за этот срок совершил.