Да, пока Генка находился в пионерлагере, Кешу не только ободрали — отец проделал это с ловкостью заправского живодера, — успели и шапку сшить. Постарались к возвращению сына. Красавица шапка, пышная, фартовая, всем на зависть.
Лучше бы уж пропил, загнал на толкучке и прогулял выручку с дружками, чем подносить такой подарок. Не видеть бы, не слышать, не знать.
Генка, как полоумный, смотрел широко раскрытыми глазами, ничего не понимая. Неужели? Неужели? Вдруг, всхлипнув, громко зарыдал и, швырнув подарок на пол, принялся его топтать; потом, опомнившись схватил и, прижимая шапку к себе, выбежал. К вечеру он исчез из дома.
Что он сказал тогда отцу, каким нехорошим словом обозвал его, он не помнит. После негодующий папаша скажет, что сынок назвал его фашистом: те тоже — сдирали кожу с людей и делали из нее сумки…
Бимба, или Тихий, его подвиг и смерть
Бимба — большой рыжий «ирландец» — за всю жизнь не тронул ни одного человека; и надо же, чтоб именно на него пало подозрение в покусах, его обвиняли в нападении на человека и нанесении телесных повреждений… Но об этом — позднее. Известно, что сеттер собака добрая, покладистая, приученная к послушанию, на протяжении жизни многих поколений она служила надежным помощником охотнику: наводила на дичь, приносила подстреленного рябчика или перепела; смажет хозяин, пустит заряд в белый свет — посмотрит на него укоризненно: эхма, а еще охотник, похваляется ружьем, а стрелять не научился. Для кого стараюсь? Ну да что с него возьмешь, люди не очень-то любят признаваться в собственных недостатках, предпочитая выискивать их у других, так-то проще жить. Но что прикажешь делать — опять бежит пес, нюхает воздух, землю, втягивает ноздрями запахи, ищет след, чтоб поднять очередную жертву под выстрел… Может, теперь попадет! Когда-то надо же, не всегда мазать; а иначе — для чего силы, чутье тратить?! Только ноги маять да клещей собирать…
Но Бимбе выпала другая доля. Бимба не ходил на охоту, не ждал выстрелов из двухстволки, не приносил своему господину-другу убитую дичь. Его хозяин-моряк погиб в дальнем плавании, а Бимбе суждено было сделаться сиделкой при хозяйке. Потеря мужа сделала ее, молодую женщину, инвалидом. Не выдержало сердце, сломалось здоровье.
Они жили в большом южном портовом городе. Красивом городе-курорте, зиму и лето — круглый год — кишевшем приезжим людом, отдыхающими, или дикарями, как их называли в просторечье, съезжавшимися сюда со всех концов страны. То обстоятельство, что город был курортом, имело роковое значение для Бимбы, в другом месте, быть может, не произошло бы того, что произошло, и он был бы жив до сих пор.
К слову, за добрый уживчивый нрав все звали сеттера — Тихий; настоящую кличку пса, наверное, даже знали не все; но мы будем называть его законным именем — Бимба.
А произошло вот что.
Теперь Бимба ни днем ни ночью не расставался с хозяйкой, безотлучно всюду сопровождал ее. Инстинкт подсказывал ему, что ей плохо, в одиночку ей не справиться с бедой — нужна поддержка, помощь.
С тех пор как океанский шторм навсегда унес у него любимого хозяина, а у нее — бесценного дорогого человека, обожаемого мужа, казалось, неузнаваемо преобразился и Бимба: отныне он весь был внимание, весь — чуткость, готовность служить до последнего вздоха; он даже перестал проситься на улицу, чтоб лишний раз погоняться там за кошками (разминка тоже нужна собаке!); он ловил каждое слово хозяйки, слышал ее каждый вздох. Не спала она — и он всю ночь не сомкнет глаз; плохо ей — что-то невыразимо тяжкое и беспокойное наваливается на него, он прекращал пить-есть и только внимал, ловил каждый шорох, готовый в любую секунду вскочить, кинуться куда-то, куда потребуется. Изменилось даже выражение его морды, а в глазах стоял неотвязный вопрос: чем тебе помочь, что надо сделать? Только скажи! Я сделаю, только скажи… скажи, не томи… ну, скорей же! Ты же знаешь, тебе не надо объяснять, как я предан тебе.
К вечеру хозяйка опять почувствовала себя хуже. Пошаливало сердце, оно пошаливало и раньше, а теперь стало постоянно напоминать о себе. Она решила пройтись по парку: свежий воздух, тихий шепот листвы успокаивающе действовали на нее, помогали на время забыть свое горе. Дома было тяжело, все напоминало о нем, о безвременно утраченном счастье.
Они пошли вдвоем, как обычно. Хотя — нет, точнее будет сказать — втроем: хозяйка ждала ребенка, близился срок, когда он должен был появиться на свет. Бимба бежал впереди, чутко принюхиваясь к запахам, которые несла с собой весна. Он ждал, что прогулка закончится у моря, где волна за волной мерно набегали на берег, шелестя гальками, откатывались и снова набегали, и было в этом ровном, ритмичном шуме что-то успокаивающее, будившее надежду: а вдруг счастье еще вернется, вместе с очередным валом его выплеснет на сушу, как тех крабиков, которых любили собирать ребятишки…
Приглушенный вскрик, а затем стон заставили Бимбу оглянуться: хозяйка медленно оседала на землю, закатив глаза и ловя беспомощно руками ветки ближних кустов. Опять сердце, опять. Что еще! Захрипев, она потеряла сознание, дыша прерывисто, трудно. Бимба растерянно встал над распростертым телом. Нужно что-то делать! Немедленно! Но что? Кого-то позвать, поднять тревогу. Он метнулся в одну сторону, в другую, принялся лаять, но — тщетно, никто не шел на зов. Его просто не слышали. Как нарочно, никого не оказалось поблизости. Они с хозяйкой успели углубиться в дальний конец парка, где обычно было мало людей (потому они всегда и направлялись туда — хотелось побыть одной, наедине со своими мыслями и верным другом Бимбой — Тихим). Что делать? Надо окарауливать неподвижно лежащую хозяйку и надо позвать на помощь, сам он не в силах помочь ей. Распушив хвост, перо, как называют охотники, размашистыми саженными прыжками Бимба понесся туда, где слышались человеческие голоса. Наконец-то его услышали. Но они не понимали, чего он хочет. Дурит собака, облаивает случайных прохожих, как бы не укусила… Ну ты, рыжая! чего взъелась! а ну прочь с дороги! Распустили вас тут, проходу не дают… Что делать? что делать?? С лаем Бимба метнулся на соседнюю дорожку, подскочил к пожилому мужчине — тот испуганно попятился от него. Взбесилась собака, гляди, вот-вот тяпнет… Они его не понимают. Он зовет их — они не понимают! Бимба вернулся к хозяйке.
Зонт! Как он сразу не сообразил! Ну, конечно, зонт! Перед тем брызгал небольшой дождик (может, потому и заболело сердце: оно всегда напоминало о перемене погоды), хозяйка захватила с собой зонт, раскрыла его и даже не успела закрыть, хоть дождь прекратился, когда начался приступ… (Говорили врачи: надо лечь в больницу, не послушалась — хотела, чтоб ребенок родился здоровым и крепким: когда женщина движется — дитя здоровее.) Схватив в зубы зонт, Бимба снова кинулся к центральной аллее. Зонт волочился, раскрытый, его ужасно неудобно было нести, он цеплялся за землю, за кусты, еще порвется или сломается, но Бимбе было не до того. На аллее появилась пара — высокий статный мужчина и худенькая женщина, почти девочка; Бимба кинулся к ним. Бросив зонт, схватил женщину за подол юбки и потянул за собой.
— Ну ты, еще порвешь! Что тебе надо? — вскричала она, стараясь высвободить край юбки из его зубов.
Бимба отпустил подол и побежал, оглядываясь. Нет, не понимают. Вернулся, опять принялся лаять, потом схватил зонтик, подтащил и положил у ног женщины.
— Стоп. Тут что-то не так. Он куда-то зовет. Откуда зонт? — сказал мужчина. — Пойдем, глянем.
Подобрав зонт и на ходу закрывая его, они направились туда, куда их повел Бимба.
Через минуту они уже были около лежащей. Женщина принялась обмахивать ее платком, пытаясь привести в чувство, мужчина кинулся искать ближайший телефон-автомат. Минут через десять послышались звуки сирены машины «Скорой помощи», а еще через несколько минут автомобиль уже увозил хозяйку Бимбы. Бимба бежал вслед за машиной.