Маловато, чтобы перевернуть вверх тормашками всю науку.
Недостаточно, чтобы обосновать совершенное Готлибом открытие.
А ведь он открыл Преисподнюю!
* * *— Дедушка, тебя к телефону! — выговорила Алиса.
— Спасибо, зайка моя, иду!
Михаил Семенович нехотя оторвался от своего старого компьютера. Подумал, распечатал страницу, положил ее в стопку и придавил сверху булыжником селенита. Набиралась уже довольно внушительная пачка. Его крестовый поход на Академию наук. Пусть старперы горят на кострах Инквизиции! Ведь Инквизиция теперь непременно потребуется… Ничего, просто немного перепрофилируют одну действующую организацию, которая прилично набила руку в охоте на ведьм.
Идти недалеко — из одной комнаты, заваленной образцами минералов и завешанной картами (тут же и дээспэшная, под орех, румынская кровать на двоих), в другую, как бы гостиную (потому что там стоит телевизор и постелен азербайджанский ковер, а в остальном — те же минералы и карты).
— Готлиб, — сказал Готлиб.
— Михаил Семенович, — зашуршал в трубке неживой голос. — Рекомендуем вам немедленно прекратить вашу работу.
— Какого черта?! — возмутился профессор. — Кто говорит?
— Говорят из больницы Алексеева, — прошелестел угрожающе собеседник. — У нас тут проходит реабилитацию один из ваших коллег…
— Вам меня не запугать! — заорал Готлиб. — Слышите?! Вам меня не запугать!
В трубке тихо засмеялись.
Алиса, которая под аккомпанемент телевизора строила из томов Большой советской энциклопедии тридцать пятого года выпуска домик для своих кукол, перепуганно уставилась на деда огромными синими глазами.
«Москва выступает категорически против введения санкций в отношении КНДР, — заполнил тишину телевизор. — Народ Северной Кореи имеет полное право развивать мирную атомную энергетику.
Пхеньян неоднократно доказывал свою приверженность мирному процессу и является надежным и предсказуемым партнером, говорится в заявлении российского МИД».
Да что же это такое-то, досадливо подумал Готлиб. И эти тут еще продолжают… А наши-то, главное! Наши-то куда лезут… Нашим-то это зачем?
— Михаил Семенович, — позвал его голос. — Если вы вздумаете куда-нибудь с вашими бумагами идти, мы за вами сразу неотложку отправим.
— Не запугаете! — сказал Готлиб.
— Запугаем, — заверил голос.
И гудки.
— Дедушка, — Алиса притронулась к его колену. — У тебя все хорошо?
— Не знаю… Не очень.
Готлибу не хватало сил даже подняться с кресла у телевизора.
«У пенсионерки Нины Николаевны, — камера поехала по просторной трехкомнатной квартире, — жизнь налажена. Но в этом месяце ее пенсия будет повышена на семь целых и три десятых процента, и все станет еще лучше», — перед объективом предстала румяная и подтянутая старушка, гоняющая чаи на милой и уютной кухне.
— Дедушка, — серьезно произнесла Алиса. — У меня к тебе вопрос. А почему в телевизоре все такое яркое? И почему всегда у всех все хорошо? Так разве бывает?
«В этом году ассигнования на науку увеличатся на семнадцать процентов, — тут же пообещал ящик. — Наш корреспондент Иван Петров заглянул в научный центр в Королеве и ознакомился с новейшими технологиями! Тут гагаринскую центрифугу используют для лечения болезней позвоночника…»
— А это, Алисочка, потому, — рассеянно ответил Готлиб, — что телевизор — это окно в другой мир. В волшебную страну Зазеркалье. Там все очень-очень похоже на то, как у нас, но все по-другому. Там люди все счастливые и у всех все получается. И денег всем хватает.
— Антинаучно, — поморщила носик Алиса.
— Других объяснений нет, — вздохнул профессор.
— Дедушка, — поразмыслив, сказала девочка, — а в это твое Зазеркалье можно как-нибудь попасть? Хоть на минуточку?
— Надо очень хорошо учиться, — соврал Готлиб. — Ладно, зайка, я пойду поработаю еще…
«Тем временем, в России открыто крупнейшее в мире газовое месторождение, — казал диктор. — Запасы природного газа месторождения Сахалин-4, по предварительным оценкам, составляют более полутора триллионов кубометров. Компания „Газпром“ заявила, что…»
Вот, мрачно подумал Готлиб. Нечего было заниматься тектоникой. А надо было из геологоразведки туда идти, к газовикам. И не куковал бы сейчас в поганой двушке в Чертаново, а проживал в барском особняке на Рублевке, и звонили бы не из Кащенко, а из администрации президента — орденами награждать, за заслуги перед Родиной.
Есть ведь и среди геологов счастливые люди.
Только Михаилу Семеновичу в те двери стучаться уже поздно. Жизнь прошла, все выборы сделаны десятилетия назад. Остается бороться, отстаивать свое. Доказывать. Пусть и нет доказательств.