Цвет орлеца — розовый, вишневый или малиновый, иногда с переходом в буроватый. При общей непрозрачности этот камень обладает приятным просвечиванием, придающим ему глубину и особенную сочность тонов. В сплошной массе орлеца встречаются необыкновенно красивые «гнезда», ярко-красные по цвету, напоминающие рубин.
Очень характерную особенность орлеца составляют прожилки густо-черных окислов марганца, образующие на розовом или вишневом тоне камня сложные, иногда очень изящные узоры в виде иголочек, сеток и ветвящихся жилок…
Встречаются, наконец, разновидности орлеца, очень напоминающие ленточную яшму с красивым чередованием черных, коричневых, серых и розово-красных полос. Такое строение орлеца давало повод считать его яшмой, хотя мы знаем, что яшма является по составу совсем другим минералом, принадлежащим к семейству кварца.
Месторождения орлеца известны и в других странах, однако нигде этот минерал не образует таких крупных скоплений и нигде он не отличается такой красотой, как в нашей стране.
Ни одно месторождение мира не может соперничать с замечательным месторождением деревни Седельниково на Среднем Урале, откуда в течение более чем полутораста лет вывозились огромные глыбы этого цветного камня. Достаточно вспомнить, что именно здесь была найдена замечательная глыба розового орлеца весом в 47 т, которая с исключительным трудом была вывезена из месторождения, а затем обточена в дивный саркофаг (весом «только» в 7 т), хранящийся ныне в Петропавловском соборе-музее в Ленинграде.
Пойдите в залы Эрмитажа, полюбуйтесь там замечательными канделябрами-торшерами в виде обелисков из прекрасного орлеца с черными жилками работы наших русских мастеров. Там же можно видеть знаменитую овальную чашу из орлеца, которая была впервые выставлена на Всероссийской выставке в Санкт-Петербурге в 1870 г. Для изготовления ее потребовалось тридцать лет. Зайдите посмотреть на чудную розовую кайму из уральского орлеца на колоннах станции метро «Маяковская», где она так исключительно гармонирует с серо-алмазным блеском полированной стали, и вы убедитесь, что это один из замечательных декоративных камней и самоцветов нашей Родины, которому, несомненно, принадлежит будущее.
Ваза из темно-розового орлеца с крупными черными дендритами. Высота — 85 см, большой диаметр — 185 см. Изготавливалась в течение 30 лет (1837–1867) на Екатеринбургской гранильной фабрике. Государственный Эрмитаж
Уральские его месторождения, вероятно, не единственные в нашей стране. Нам известны образцы превосходного густо-красного орлеца из далеких месторождений Сибири у берегов Тихого океана. Будущее таит в себе еще много замечательных открытий.
Нет у нас как будто настоящего ограночного рубина и сапфира. Среди огромных месторождений простого корунда на Урале мы не знаем красных сортов этого камня; нет здесь благородного рубина, и только кое-где в свободное время дети и старики, перемывая пески уральских речонок — Положихи, Шайтанки, Корнилова Лога, — намывают мелкие камешки неоднородно окрашенных рубинов и сапфиров.
Но хорошо ли мы знаем месторождения, где под покровом полей и лесов скрыты те жилы корунда, из которых эти цветные камни попадают в речки Среднего Урала?
Разве открытие замечательной жилки с синим сапфиром у деревни Фирсовой не говорит нам о том, что мы еще далеко не знаем всех богатств Среднего Урала?
А красные кристаллы непрозрачного рубина из деревни Бызовой, а еще загадочные чудные красные рубины с темно-зеленой слюдкой из района Санарских россыпей?
Нет! Мы еще не знаем корундовых богатств Урала, и много еще принесет он нам, когда геолог и геохимик вскроют всю целину покрывающих его лесов и полей.
Тяжелым трудом доставались человеку уральские самоцветы в дореволюционной России. Главным врагом горщиков-одиночек всегда была вода: не вода горных потоков, ручьев и ключей, а подземные воды. Они безжалостно заливали его копушки, шурфы и канавы, не пуская его в глубь земли, куда манили его верные «знаки», говорившие о скрытых в глубине самоцветах. Не имея силы откачивать струившуюся по земляным стенам воду, он пытался перехитрить ее, призывая на помощь мороз, откладывая работу на зимние месяцы в расчете сковать упорного врага; он бил шурфы в заледенелом грунте, вытаскивая наверх промерзшие комья породы, чтобы позднее, летом, промыть их. Но уральская зима сурова, щедра на метели, вьюги, снежные заносы… И часто, выбившись из сил, забрасывал горщик свои шурфы и забои, копал рядом новые и новые неглубокие копушки, заваливая прежние выработки и, таким образом, засорял и портил заведомо замечательные месторождения самоцветов, которыми так богат Урал, но которые были недоступны для его жалкой техники.