Но вот только не знал «Твою Мать», что Фёдор Джон совершил три ошибки. Да если бы он и знал об этом, то, несмотря на свой многопудовый служебный опыт, едва ли понял бы, в чём же, собственно, эти фёдорджоновские ошибки заключаются. Нет, тут и говорить не о чём. Конечно, он бы не понял. Сам Фёдор Джон этого тоже не понимал.
Фёдор Джон работал. Не покладая рук и прочих частей тела. Со стороны могло иногда показаться, что совсем не работает Фёдор Джон, что даже чужд он работе...
Стоп! Совсем не так это было!
Приступив к дознавательству в случае с Сашкой, который умер совсем молодым, Фёдор Джон, в первую очередь, обратил внимание на следующие моменты и нюансы:
а) что Сашка умер совсем молодым
б) что он умер в конце мая
в) что у него был брат старший Володя.
Имелись ещё некоторые немаловажные детали. Фёдор Джон не все из них был в состоянии истолковать и осмыслить, ведь более сложного случая в его дознавательской практике ещё не встречалось.
Однажды, в один то ли в холодный летний, то ли зимний тёплый день, Фёдор Джон снова отправился на встречу с Володей, со старшим братом Сашки. Фёдор Джон хотел выяснить некоторые детали прежней Сашкиной жизни. Жизни до того, как он умер в конце мая совсем молодым. Встретиться Фёдор Джон с Володей должны были неподалёку от центрального бульвара, метрах в ста – в ста пятидесяти от проезжей части. На бульваре центральном всегда, в любое время года, было до одурения грязновато, но Фёдор Джон решил, что это совсем не страшно, что зато ничто не будет отвлекать их с Володей от важного разговора. Володя же не очень любил центральный бульвар, а не любил он его потому, что отчего-то, там, на бульваре центральном, он обо что-то спотыкался и потом падал с размаху лицом в грязь. Всегда ему там не везло. Разве что в детстве не было унизительных и загрязнительных падений; правда, в детстве своём призрачном Володя на центральный бульвар никогда не ходил.
ФЁДОР ДЖОН В ЛАВКЕ
Фёдор Джон подошёл к месту встречи. Володи ещё не было. Фёдор Джон решил зайти в лавку неподалёку. Пока там подойдёт Володя, старший брат Сашки, который умер совсем молодым, можно и даже нужно чего-нибудь купить.
Например, сигарет – курить-то надо;
Можно пива купить или лимонада, или сока какого, или ряженки – пить-то надо;
Можно хлеба купить или сыра, или ветчины, или картошки, или печенья – есть-то надо;
Можно и книжку какую – читать-то надо;
Можно и авторучку, и блокнот – писать-то надо;
А можно и компакт-диск приобрести или кассету – музыку-то слушать надо;
Или радиоприёмник – радио-то слушать тоже надо;
Или холодильник – продукты-то хранить где-то надо;
Или сапожную щётку и крем типа гуталин – обувь-то чистить надо;
Или велосипед или мотоцикл – ездить-то на чём-то надо;
Или презерватив немецкий – предохраняться-то надо;
Или аспирин, или валидол, или мильгамму, или димедрол, или седуксен, или ампулы с новокаином – лечиться-то надо;
Или плащ, или пиджак, или шубу, или футболку – одеваться-то надо:
Или фонарик – светить-то в темноте надо;
Или жевательной резинки – жевать-то надо;
Или полотенце зелёное или салфетки чёрные – вытираться-то надо;
Или часы – время-то знать надо;
Или стационарный мобильный телефон – звонить-то надо.
Дознаватель Фёдор Джон подошёл к дверям лавки и зашёл внутрь. И упал.
Но на самом-то деле и не упал даже он вовсе, а продравшись боками, руками, носом и затылком о шершавые, твёрдые, липкие, скрипучие, рифлёные, холодные, грязные, тёплые, незаметные в темноте стенки люкового отверстия, куда-то полетел.
ОТЕЦ-ОТЧИМ И ДОЧЬ
Татьяна-Марина, жена Володи, брата Сашки, который умер совсем молодым, на самом деле мало говорила. Было так не всегда. Совсем не всегда. Далеко не всегда. Но как же именно дело обстояло с небольшой Таниной говорливостью, и почему, и отчего, или зачем, и с какой стати такой, и для какой надобности, и по какой причине мало говорила она, никто и не знал. Или кто-то, может быть, и знал, – правда, неизвестно кто. Знал, но только забыл. Татьяна-Марина и сама вроде бы не знала. Или – и это не исключено, совсем не исключено! – что она знала когда-то, а потом забыла. Бывает ведь так, часто бывает. Володя, муж Татьянин, вначале, в первой фазе своей совместной жизни с ней, пытался разобраться – врубиться – понять – познать – выяснить – въехать – осмыслить (можно вообще-то ещё кое-какие глаголы использовать, да нужно ли?), и даже с целью уточнительно-понимательной-познавательной уехал на Север. Где прежде Татьяна-Марина, жена его, некоторое время жила. Её отчим – отец Пётр Семёнович-Сергеевич уже в те далекие, в сущности, годы, совсем не брезговал твёрдым бретонским чайком и очень даже недурственно покачивал свой кривой, обезображенной головой.