Пройдет время, и наступит его «звездный час» — это было участие в потоплении немецкого линкора «Шлезвиг Гольштейн» в качестве ведущего группы самолетов, после чего он был удостоен звания Героя Советского Союза.
Однако вернемся к боям за Моонзундский архипелаг. Они только разгорались, ибо противник усиливал сопротивление. Немецкие войска и огневые средства сосредоточивались на небольшом плацдарме. Между тем пространство, на котором действовали наши войска, все расширялось, и потому не хватало сил, чтобы продвигаться вперед. Балтийские летчики продолжали наносить удары с воздуха по десантным баржам и транспортам, и они превращались в пылающие факелы. Но маршал Говоров требовал большего: установить полную блокаду полуострова Сырве, это был последний, самый упорный очаг сопротивления. Несмотря на энергичные меры, принятые командованием флота, бои приняли затяжной характер. И уже в который раз В. Ф. Трибуц вместе с начальником штаба Ленинградского фронта прибыл на острова, чтобы на месте ознакомиться с обстановкой.
После беседы с командующим 8-й армией генералом Стариковым и Морским Чапаевым контр-адмиралом Святовым было принято решение: остановиться на завоеванных рубежах и не торопясь, как следует подготовиться к тому, чтобы очистить северную оконечность Моонзунда — полуострова Сырве, сбросив противника в море. Высшее командование одобрило такой план. Штурм вражеских укреплений на полуострове Сырве был отсрочен до тех пор, пока на островах не будут сосредоточены войска и боевые средства.
А это означало опять перевозки огромной массы войск и техники теми ничтожно малыми плавсредствами, которыми располагал флот. И все же, несмотря ни на что, в том числе на штормовую погоду, задача решалась успешно. В точно назначенный срок снова началось наше наступление. Точнее сказать, штурм полуострова Сырве. В нем, наряду с войсками, участвовали артиллерия, бронекатера, канонерские лодки, торпедные катера и, главным образом, морская авиация. Все это время адмирал Трибуц находился в районе боевых действий и в соответствии с быстро меняющейся обстановкой принимал решения. Можно себе представить, с каким ожесточением сопротивлялся противник, стараясь удержать последний плацдарм. Помимо крупных сил на сухопутье, он ввел в бой немецкие крейсера «Принц Ойген», «Лютцов», «Адмирал Шеер». Против них с успехом действовали наши торпедные катера. Цель была достигнута: 24 ноября уцелевшие гитлеровские войска спасались бегством через пролив...
* * *
...В годы войны вся жизнь командующего флотом в движении, на колесах, на самолете, на корабле и нередко пешком. Через лес, сквозь непроходимые заросли, пробирался он к артиллеристам, замаскировавшимся со своими пушками. А в штабе флота его всегда ждали с нетерпением. Едва он приедет, бесконечной чередой идут к нему люди: штабные офицеры, работники разных служб, мы — военные журналисты, не говоря уже о том, что в папке у адъютанта скопились бумаги, за которыми тоже слышатся живые голоса...
В числе очередных посетителей явился и командир бригады торпедных катеров капитан первого ранга, ныне здравствующий адмирал в отставке Григорий Григорьевич Олейник. В руках держал стопку наградных листов и один за другим протягивал их на подпись. Что ж, торпедные катера славно воевали, и у командующего не могло возникнуть сомнений в том, что представлены достойные люди.
Увидев фамилию — Жильцов Василий Маркович, командующий особенно ясно представил моложавого на вид, скромного, застенчивого офицера, сторонившегося громкой славы, хотя вершил он большие дела. Давно служил на торпедных катерах, долгое время боцманом, в войну стал командиром катера ТК-37 в отряде знаменитого катерника — Героя Советского Союза С. А. Осипова, лихо воевал, потопил семь кораблей противника и последствии сам стал Героем Советского Союза. А пока... Докладывая о нем, Олейник на сей раз почему-то испытывал явную неловкость, что-то недоговорил.