— Какой Миролюбов? — удивился я. — Уж не родственник ли Исаака Ивановича? Может, внук?
— Да нет, — засмеялись ребята, — это мы его так прозвали. Вот он! — И показали на рыжеватого, всего в веснушках мальчишку.
Гошка и Горбунок
Рыжий Гошка приезжал к деду в деревню каждое лето. Дед, старый таёжник, встречал его всякий раз у автобуса:
— Ты на автобусе? А я всё на небо смотрю! Думаю, с самолёта на парашюте спустишься!
Приговаривал он так потому, что Гошка жил у аэродрома. Отец его был таёжным лётчиком, летал над тайгой и два раза брал Гошку с собой в полёт.
Однажды они полетали над дедовой рекой, покружились над его домом и покачали крыльями. Так дед потом всем соседям рассказывал:
— Видели? Это мои летели! Я сразу узнал. Рыжие в самолёте были. Я рыжий, сын рыжий и внук рыжий. Раз рыжие, значит, мои, — довольно говорил дед.
Обычно он вёл Гошку лесной дорогой к домику над рекой и приговаривал:
— А я тебе подарок припас. Ну и подарок!
И Гошка знал, что в деревне для него уже прыгает или ручная белка, или домовитый бурундук, а может, и лисёнок. У деда всё бывает!
Но на этот раз старый таёжник ничего не обещал, а только просто распахнул дверь сарая и, усмехаясь, сказал:
— Ну, Горбунок, встречай гостя!
Из новенького стойла вышел маленький рыжий жеребёнок. Копытца точёные, с белыми манжетами, уши торчком, хвост метёлкой. Гошка так и замер. То деду улыбнётся, то Горбунку. Прямо прирос к коньку.
Обедать не идёт, ужинать не хочет. Все дедовы угощения в сарай перетаскал.
Соседка Петровна принесла парного молока, говорит:
— Ну-ка, Гошка, отведай парного! У меня ведь пить не кому: Ваня теперь в артиллерии, Вася по морям плавает. Гошка глоток отхлебнул, а всю банку — опять в сарай. А чуть новое утро занялось, вывел он Горбунка со двора и бегом к реке. Попрыгал Горбунок на берегу, будто манжеты замочить боялся, потом ступил в воду, отфыркался и поплыл за Гошкой мимо белых кувшинок.
Так они и сдружились. Куда Гошка, туда и Горбунок: Гошка на покос — и Горбунок следом, Гошка к лесу — и Горбунок туда же. Собирает Гошка ягоду — всю пополам: горсть себе, горсть Горбунку. А припечёт солнце — выберутся опять к реке, на песок лягут и слушают, как шелестит река. Потом вдруг послышится шум мотора, появится из-за леса маленький самолёт, покачает крыльями. Гошка вскочит, станет размахивать майкой, а Горбунок тоже задерёт вверх голову и машет хвостом, будто и он знает, что там не кто-нибудь, а Гошкин отец, таёжный лётчик.
Пройдёт Петровна мимо, обязательно скажет:
— Ну и дружки! Прямо рекой не разольёшь!
Говорила она это в шутку, а получилось всё на самом деле.
Неожиданно погода переменилась. Вдруг с океана помчались на тайгу тучи. Стало темно, над сопками загрохотали проливные дожди. Река стала мутной, забурлила и вырвалась из берегов.
Сперва по ней откуда-то поплыли ульи. Над ними кружились и отчаянно гудели пчёлы. Потом по реке понеслись сорванные брёвна, смытые заборы, закувыркались белые капустные кочаны.
Горбунок испуганно пятился от берега, а Гошка, хоть и сам чувствовал тревогу, гладил его и приговаривал: «Ничего! Не бойся!» Потом отвёл Горбунка в сарай, подбросил в кормушку сена и прикрыл дверь.
А к вечеру в деревню прикатили две зелёные «амфибии» с солдатами. Из одной вышел командир с двумя звёздочками на погонах и стал оглядывать берег… Вокруг него сразу зашумела толпа.
— Пора перевозить народ на высокую лесную сторону, — говорили одни солдаты.
— Надо подождать! — возражали другие. — А вдруг вода спадёт?..
Но река поднялась ещё выше, вода выплеснулась на луга, дороги и потекла по улицам… Кое-кто уже полез на крыши.
Тогда лейтенант, приподняв шлем, махнул рукой:
— Пошли!
И к машинам сразу потянулись жители — кто с узлом, кто с приёмником, кто с курами в ящике.
А Гошкин дед сказал:
— Нас забирайте последними! Сперва тех, кто живёт пониже. Мы на бугре.
И, хотя Гошке хотелось забраться на «амфибию», он тоже сказал:
— Мы — последними!
— Ну и я последней! — вздохнула вдруг сзади Петровна. — Пока соберусь…
Тут дед и спохватился: Ваня-то у Петровны теперь в артиллерии, Вася по морям плавает! Кто же ей собраться поможет? Повернулся дед к Гошке и говорит:
— Ну-ка, внук, давай к Петровне!
— Да у вас у самих дел хватит, — остановилась она.
— А что у меня? — отмахнулся дед. — Одна медвежья шкура, валенки и тулуп. А табуретки да стол сами плавают! Беги, Гошка!