— А хороши коньки, Исаак Иваныч!
— Хорошо, ладно идут, — откликнулся ветеринар.
Конюх прошёлся перед Гнедком и Серым ещё раз, подмигнул им — кони нравились ему всё больше — и крикнул:
— Миша, дай-ка сбрую!
Из конюшни выбежал курчавый, в светлых колечках, мальчишка с вожжами и хомутом.
Он подошёл к коням, по-хозяйски прикрикнул и хотел было поставить их по-своему у телеги, но кони сами поменялись местами: Гнедок привычно стал слева, Серый — справа.
— Ишь ты! — удивился Миша.
— Военные, — взмахнул бумагой конюх, — парные. Вон и шрамы у них, видно, от одного снаряда.
Миша прыгнул в телегу, щёлкнул вожжами и повернул коней на дорогу.
Она шла через лес, в горы, бежала под облаками за перевал и кончалась далеко-далеко у синего океана, возле которого Миша и сам ещё не бывал.
— Хорошо пошли! — кивнул вслед конюх.
Ветеринар согласился, но посмотрел вслед повозке с каким-то внимательным прищуром.
Гнедок и Серый бодро бежали к лесу. По бокам от дороги раскрывались полные росы таёжные пионы, а из чащи то и дело выглядывали рыжие жарки. Гнедок совсем оживился. Его радовали и весёлые поляны в солнечных пятнах, и яркие голубые лужицы от недавнего дождя…
Но чем дальше они въезжали вглубь, тем больше попадалось сухих деревьев. Лес переменился, и скоро пошёл один мёртвый, голый сушняк. Лёгкий ветер здесь гудел зловеще. Всё вокруг тревожно стучало, шелестело, поскрипывало. То тут, то там, словно далёкий выстрел, с хрустом ломалась ветка. И деревья покачивались, как раненые, готовые вот-вот упасть…
Хрустело под телегой. И от каждого хруста и стука Гнедок начал испуганно вздрагивать.
Но вот Миша высмотрел место, остановил коней и стал накладывать хворост. Он живо набросал полную телегу. Потом оглянулся, увидел длинную сухую лесину — пригодится! — и потянул её. Неожиданно стоявшая рядом сосенка подломилась, сухо треснула, совсем как снаряд, и рухнула на телегу.
Гнедка подбросило. Он вдруг дёрнулся, встал на дыбы и захрапел. В глазах у него вспыхнуло. — Ну, глупый! — кинулся к нему Миша. — Чего испугался? Было б чего!
Он поймал Гнедка за узду, погладил и потянул за собой. Конь было заупрямился, но тут же притих, поближе придвинулся к Серому и понуро пошёл рядом с ним, по-ночному угадывая дорогу.
Когда солнце закатилось за верхушку леса, Миша распряг коней и пустил с другими на луг пастись.
Гнедок часто наклонялся, поворачивал голову к земле боком, но травы не находил — перед глазами у него опять было темно.
Тогда Серый быстро отыскивал уголок позеленей и тихим ржанием подзывал друга к себе. Потом кони пошли к реке на водопой, и Серый, прислоняясь боком к Гнедку, отвёл его от обрыва, плеснул копытом возле самой чистой заводи. И они долго пили вкусную речную воду. Вот это кони! — любовался Миша.
Потом он встал, разделил друзьям припасённую с обеда горбушку и повёл их в конюшню, к загону.
Тут у загона случилась история, которой Миша не ожидал.
От луга по дороге неторопливо тянулись и другие кони. У калитки они смешались, протиснулись между друзьями и отодвинули Гнедка. Серый прошёл в загон. Гнедок толкнулся за ним, но налетел на длинную толстую жердь. Он подвинулся левей, но и слева была ограда. Гнедок заволновался. Он рвался туда, где был Серый, а в грудь ему упиралась всё та же невидимая бесконечная жердь. Он в отчаянии метнулся в сторону, с шумом налетел на пустую разбитую телегу и остановился. Будто одеревенел.
— Что это с ним? — подбежал с вожжами конюх. — Спятил, что ли?
За конюхом подошёл Исаак Иванович. Он остановился около Гнедка, посмотрел в глаза коню и сказал:
— Ослеп! Всё-таки ослеп!
— Как — ослеп? — остановился Миша. — Да он меня весь день слушал! Глядите!
Он сдёрнул рубаху и взмахнул ею над головой Гнедка. Но конь не пошевелился. Он только покосил куда-то глазами и отчаянно вытянул вверх шею, будто хотел вырваться из мешавшей ему темноты.
— Вот тебе и всё! — опустил вожжи конюх.
— Что всё? — повернулся Миша.
— Всё! Придётся вести на бойню. А конь-то хороший…
— Зачем на бойню? — спросил Миша. — Забивать?
— Так что ж делать? — отходя от Гнедка, сказал конюх. — Держать слепого коня я не могу. А жаль. Конь-то хороший…
Утром, только поднялось солнце, Миша помчался к загону. Навстречу ему конюх уже выводил Гнедка.