В конце 1899 года, по решению тбилисской руководящей социал-демократической группы, Ладо организовал забастовку рабочих конной железной дороги. Она началась 1 января 1900 года. Ладо был выдан провокатором и уже не мог оставаться в Тбилиси. Помимо этого, жандармское управление давно его разыскивало.
В средних числах января 1900 года по решению тбилисской руководящей партийной группы, возглавлявшейся товарищем Сталиным, Ладо уехал в Баку для организации там нелегальной типографии и оживления работы бакинской социал-демократии. Нужно заметить, что Ладо ездил в Баку и в 1899 году и знакомился с условиями будущей своей работы в этом городе.
В октябре 1900 года мне тоже пришлось переселиться в Баку. Вначале я встречался с братом, потом в течение нескольких месяцев мне не удавалось его видеть. Меня охватил страх за Ладо, в особенности, когда я убедился, что жандармы разыскивают его.
Однажды я встретился с Ладо в самом центре города, на так называемом Парапете. Он исхудал, побледнел. На мой вопрос, почему так долго не показывался, он ответил: «Был болен». Впоследствии я узнал, что Ладо днем и ночью работал в подпольной типографии.
Беседуя, мы прошли несколько улиц и, наконец, подошли к маленькому дому. Вход был со двора. Мы вошли в коридор, а затем в комнату, заполненную типографскими принадлежностями. Здесь были шрифты, краски, бумага, деревянный молоток… Печатная машина находилась в другой комнате, там, где стояли кушетка, маленький столик. На столе — чернильница, ручка, разные рукописи, кусок хлеба, сыр, чайник и маленькое зеркальце.
Я присел на кушетку и начал читать «Брдзола». Первый раз я читал нелегальную грузинскую революционную газету и воочию убедился, что давнишняя мечта Ладо осуществилась. Почему-то в мыслях пронеслись минувшие годы, прежние беседы Ладо со старшим братом в летние ночи, когда меня, как маленького, с наступлением сумерек посылали спать. Я ложился, но не засыпал и вслушивался в их беседу… Вспомнил я поступление Ладо в семинарию, исключение его, поездку в Киев, арест и высылку обратно на родину под надзор полиции, затем-Тбилиси, типографию Хеладзе, обсерваторию, долгие беседы его с товарищем Сталиным. Вот их осуществленная мечта-нелегальная типография и отпечатанные на грузинском и русском языках революционная газета, прокламации.
Глубокое волнение охватило меня, когда я осматривал типографию, читал «Брдзола».
— Ты это прочтешь потом, дома, а теперь расскажи, что знаешь о домашних, — обратился ко мне Ладо.
Почти целый час я пробыл у брата в типографии, осмотрел ее внимательно, потрогал шрифты, печатную машину.
— Ну-ка, взгляни на себя в зеркало, на кого ты похож, — сказал мне Ладо с улыбкой, подавая маленькое зеркало.
Лицо было испачкано типографской краской. — Не трогай больше ничего, вот вода и мыло. При прощании Ладо предупредил меня ни в коем случае не заходить без него на эту квартиру. Условились встречаться на Балаханской улице в квартире знакомого машиниста.
О том, что за границей издается «Искра», я знал и с нетерпением ждал дня, когда увижу и прочту ее.
Однажды, весной 1901 года, встретившись со мной, Ладо- Кецховели вынул из внутреннего кармана сложенную в несколько раз папиросную бумагу и, протянув ее мне, сказал: «Вот и наша „Искра“».
Это был подлинный номер «Искры», полученной в ограниченном количестве из-за границы.
Мелкий, но разборчивый, четкий шрифт не утомлял зрения при чтении, сама бумага хотя и называлась папиросной, но отличалась достаточной прочностью: прекрасно выдерживала с обеих сторон типографскую краску. На заглавном листе стоял эпиграф — «Из искры возгорится пламя», а также лозунг Маркса и Энгельса из «Коммунистического манифеста» — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Так как транспортировка «Искры» из-за границы в массовом количестве была затруднительна, а рабочие читатели не имели возможности быть в курсе партийных событий, решено было организовать печатание «Искры» и в России.
Ладо Кецховели, по поручению Владимира Ильича, приступил к организации переиздания «Искры» в бакинской подпольной типографии. Впоследствии на мою долю выпала высокая честь быть одним из массовых распространителей «Искры».
С бакинской организацией ленинско-искровского направления я был связан через одного старого рабочего. От него я получал в большом количестве номера «Искры» (в бакинском издании).
Обычно аккуратно сложенные связки номеров «Искры» и других изданий приносились в заранее условленное место. Таким местом одно время была столярная мастерская на углу бывшей Мало-Морской и Сураханской улиц в Баку. Владельца мастерской лично я не знал. В назначенное время я приходил в мастерскую и должен был назвать по фамилии одного из подмастерьев, который и вручал мне посылки.
Для перевозки нелегальной литературы я избегал пользоваться изящными чемоданами и плетеными белыми ручными корзинами. Они были уже давно знакомы агентам жандармского управления. Я имел среднего размера, несколько уже поношенные хурджины, которые вмещали в себе 2–2,5 пуда литературы. Перекинув через плечо такую ношу, я добирался до первого извозчика, а затем-на вокзал.
Наиболее ответственными в работе по доставке «Искры» были моменты прихода на вокзал и ухода оттуда с грузом. Жандармское управление прекрасно было осведомлено, что газетой «Искра» широко снабжалось все Закавказье и прежде всего Грузия.
Было установлено усиленное жандармское наблюдение на вокзалах, главным образом в моменты прибытия и отправления пассажирских поездов. В эти часы вокзалы буквально кишели филерами — тайными агентами полиции.
Меня выводило из опасного положения то обстоятельство, что я знал в лицо этих агентов с тупыми лицами, бродивших или неподвижно стоявших по два, по три человека в местах, откуда отчетливо была видна движущаяся толпа пассажиров. Количество этих агентов всегда вырастало на вокзалах к моментам прихода и отхода поездов. Мне и другим товарищам приходилось прибегать к разным хитростям, чтобы избегнуть провала.
Подпольная работа с ее постоянными тревогами и волнениями выработала в нас особую наблюдательность и чуткость по отношению к этим «хвостам», как мы тогда называли царских ищеек.
Их примитивные методы наблюдения за своей жертвой, тупые, блуждающие взгляды, внезапно возникавшая суетливость и беготня за наблюдаемым-все это бросалось в глаза и с головой выдавало их. Они очень часто менялись, но достаточно было узнать одного из них, и тогда раскрывался состав остальных.
На вокзал полицейские шпики являлись в одежде железнодорожных чиновников, а некоторые с тросточкой, с видом скучающих туристов, поджидающих своих знакомых.
«Искра» и другие издания после доставки на место назначения распределялись по районам Грузии, которые к тому периоду были покрыты густой сетью революционных организаций.
Часть доставленной из Баку литературы отправлялась в Тбилиси для нужд рабочих местных фабрик и заводов. Номера «Искры» раздавались и на руки членам организации. Устраивались коллективные читки.
Так на заре рабочего движения закавказские революционеры, руководимые товарищем Сталиным, распространяли ленинскую «Искру».
Весною 1902 года Ладо Кецховели ездил в Тквиави и пробыл несколько часов дома. Через три дня после этого к старшему брату нагрянули жандармы, но тот, кого они искали, был уже далеко.
В критические моменты Ладо не терял присутствия духа и всегда выходил из положения победителем.
Ему часто приходилось приезжать по делам в Тбилиси. Он останавливался у товарищей, которые не были на подозрении, но иногда приходилось не считаться с этим обстоятельством.