Переписку Кавказского союзного комитета, письма, предназначенные к отправке за границу и получаемые оттуда, приходилось зашифровывать и расшифровывать, пользуясь, как было условлено, главой из евангелия. Эта книга, в случае обыска, наверняка не заинтересовала бы полицию.
Во время заседаний я записывала важнейшие решения Кавказского союзного комитета, которыми потом руководствовались большевистские организации Закавказья.
Съезжаясь на заседания комитета, наши товарищи докладывали, как протекала работа, в каком уезде, в каком месте проводили митинги, как громили меньшевиков, как разоблачали их на дискуссиях перед рабочими.
В 1904 году я снимала комнату в доме по Черкезовской улице. Во флигеле того же дома жил Александр Цулукидзе. Держать связь с квартирой Михо Бочоридзе, где часто бывал товарищ Сталин, приходилось, соблюдая массу предосторожностей. Однажды, когда я шла по Черкезовской улице, незнакомый рабочий, поровнявшись со мной, сказал: «Не идите, куда направляетесь, за вами следят». Я не знала имени этого человека, но я чувствовала, что сотни таких же верных, преданных сынов рабочего класса оберегают Союзный комитет.
…Мы собирались в подвальном помещении, специально нанятом для конспиративных занятий нашей военной группы. Это было вскоре после декабрьского восстания 1905 года в Тбилиси.
Большевики Грузии, воспитанные товарищем Сталиным, — в духе непреклонной воли к победе над самодержавием, так же, как и вся наша партия, считали поражение революции временным и, вопреки предательской тактике меньшевиков, продолжали подготовку рабочих и крестьян к новым вооруженным выступлениям.
Военная группа большевиков была организована по решению Тбилисского комитета. Началась подготовка инструкторов по военной работе.
Задачу нашу составляло изучение методов и тактики партизанских уличных боев, а также способов изготовления бомб, фугасов.
Перед нами лежала карта города.
Мы изучали расположение улиц, вычерчивали схемы, условно обозначали на них баррикады. Опыт происходивших незадолго до этого вооруженных столкновений рабочих с полицией широко обсуждался нами на тактических занятиях.
Спустя некоторое время нужно было приступать ко второй части программы — к изучению способов изготовления взрывчатых снарядов.
Занятия происходили сначала в городе, на квартирах членов группы, а затем было решено использовать для этого помещение Авлабарской подпольной типографии, тогда we работавшей.
В последних числах марта 1906 года по специально изготовленному паспорту на имя семьи Зардиашвили, с Бабе Лашадзе-Бочоридзе в роли матери, — участники военной группы большевиков, с согласия Кавказского союзного комитета РСДРП, поселились в помещении Авлабарской типографии.
Квартиру мы «наняли» якобы под электротехническую мастерскую — на стенах были развешены провода, батарейные звонки.
Захватывающая и вместе с тем тревожная работа по овладению военной техникой продолжалась недели две. Изготовленные за день бомбы и фугасы на ночь мы осторожно спускали в колодец, прятали в потайном помещении типографии.
Обычно после дневной работы, чтобы не навлечь на себя подозрений, мы собирались во дворе, играли в мяч.
С наступлением темноты ставни окон наглухо закрывались.
При тусклом свете лампы, шопотом велась беседа товарищей, тесно спаянных единой революционной волей и верой в лучшее будущее. Строились планы предстоящих боев.
Но однажды Михо Бочоридзе заметил, что за домом ведется усиленная слежка.
Обсудив создавшееся положение, мы спустили в типографию все, что было в доме «подозрительного», чтобы а случае обыска не дать полиции в руки никаких улик.
В этот и на следующий день все «жильцы», незаметно покинули дом. На этом тогда наша работа была прервана.
В годы реакции, а затем революционного подъема жандармерия со свирепой настойчивостью преследовала и неоднократно ссылала И. В. Сталина.
Помню встречу с товарищем Сталиным в Тбилиси в 1912 году вскоре после его побега из ссылки. С первого взгляда я подумала: неужели это Coco? Он быстро, обычной своей походкой, прошел по стеклянной галлерее, направляясь в комнату. С ним был Серго Орджоникидзе. Они просидели весь день в моей комнате, что-то обсуждали, писали.
Встреча эта с товарищем Сталиным была неожиданной. Поздоровавшись, я спросила: «Откуда? Жив, здоров?!» Товарищ Сталин со смехом ответил: «Жив, жив! И будем жить, чтобы добиться своего».
В этих словах звучала сталинская воля, воля, направлявшая борьбу рабочих. Большевистская сталинская воля дала нам сегодняшний счастливый день. С нею добьемся мы полного торжества коммунизма.
Е. Хубулури. Товарищ Сталин сплачивал нас на борьбу
Мне памятны многие, еще ненаписанные страницы истории нашего завода.
Помню забастовку 1898 года, когда войска и жандармерия взяли нас в кольцо и учинили жестокую расправу над нами, но рабочие все-таки добились удовлетворения своих требований.
Помню нелегальные сборища за городом. Особенно запечатлелась маевка 1900 года, проведенная под руководством товарища Сталина в Тбилиси, возле Соленого озера.
Принесли с собой красное знамя. На нем портреты Маркса и Энгельса. Не каждый сейчас сможет представить себе, как оно дорого было нам… Знамя передавали из рук в руки, каждому хотелось подержать его и, таким образом, присягнуть в верности пролетарскому делу до конца.
Среди нас было много молодых рабочих. Я пришел в мастерские 16-летним подростком в мае 1893 года. Стал работать молотобойцем, потом учеником в сборном цехе и только через шесть лет выбился в слесари. Получал сначала 10 копеек, а уже потом 90. Во время августовской забастовки 1900 года мы требовали, чтобы рабочим, которые получают меньше одного рубля, увеличили плату на 50 процентов, а остальным на 30.
О том, как бороться против эксплоатации, за свои права, за лучшую долю, мы узнавали в нелегальных социал-демократических кружках.
На одном из занятий кружка, в который я входил, сказали, что придет молодой пропагандист. Это был Иосиф Джугашвили, но фамилии тогда не называли. Он был в черной, подпоясанной блузе, в мягкой шляпе.
Товарищ Сталин начал с беседы, расспрашивал каждого о работе в мастерских, а потом уже стал рассказывать о революционном движении в России и на Западе, объяснял, что такое прибавочная стоимость, что такое капиталистическая эксплоатация труда, как духовенство помогает капиталистам грабить рабочих.
Внимательно слушали мы пропагандиста. О том, что это был товарищ Сталин, я узнал после 1905 года. Тогда мы называли нашего учителя Коба. Это имя было знакомо широким массам рабочих.
В 1900 году выбранные из среды железнодорожных рабочих товарищи держали постоянную связь с Центральной социал-демократической группой.
Как только началась августовская забастовка, сейчас же были выдвинуты требования. Мы требовали установления 8-часового рабочего дня, отмены вечерних, так называемых сверхурочных, работ, увеличения заработной платы и выдачи ее два раза в месяц, человеческого обращения, улучшения условий труда, освобождения рабочих, арестованных в канун забастовки.
Обычно для предъявления администрации наших требований приходилось посылать передовых товарищей. Но администрация часто задерживала их. Поэтому одним из способов ведения переговоров стала подача письменных заявлений или расклейка прокламаций, в которых приводились все наши требования. Ответ администрации должен был вывешиваться в мастерских или в районе, где жила основная масса железнодорожных рабочих.
В дни забастовки царское правительство окружило мастерские, депо и даже жилые кварталы войсковыми частями и жандармерией. Полиция производила массовые аресты, сажала в тюрьмы десятки и сотни рабочих, надеясь сломить этим волю тысяч.
Борьба была упорной, она перекинулась и на другие предприятия. Встречаясь с рабочими заводов и фабрик Яралова, Аделъханова, Энфиаджианца и других, мы узнавали, что они тоже выступают с требованиями, поддерживают нас.