— Да. Ты видел эти отвратительные норки, которыми усеяны утесы? Я следил за ними и за краем обрыва. Когда из одной норки выползла змея, говорю тебе откровенно, я замер и не шевелился все то время, пока она не уползла. Те двое достаточно удалились, и я их не видел. Думаю, — мрачно добавил Айзек, — в это время Педро и воспользовался моментом, чтобы избавиться от конкурента.
Вик нахмурился, но, прежде чем он смог что-то произнести, появился капитан Смит. Как и следовало ожидать, он был взбешен. Он не только потерял еще одного человека, причем опытного гарпунера, но и лишился вероятного пополнения, так как тот подозревался в убийстве. Он направил группу моряков вверх по тропе — и следите, куда ступают ваши чертовы ноги, мне уже достаточно потерь, спасибо, — чтобы поскорей доставить корзины с провизией из деревни на берег. В то же время он знал, что торопиться бесполезно — ему необходимо присутствовать на похоронах, но потеря ценного для промысла времени раздражала его.
На следующее утро Вик стоял у края открытой могилы, в которую опускали останки Мигеля Дальгардо. Присутствовали все члены команды его вельбота, но Вик подумал, что он был единственным, кто по-настоящему печалился. Он смотрел на ярко-голубое небо, пыльные деревья, желтеющие вдали маисовые поля, и все это казалось ему нереальным. В отдалении стояли одетые в черное женщины, священник читал молитву на латинском, маленький мальчик в стихаре размахивал кадилом, испускавшим струйку благоухающего дыма.
Когда первые комья земли ударили по крышке простого гроба, капитан Смит, сопровождаемый командой, пошел прочь. Когда Вик устало тащился по узкой тропе, он внимательно смотрел под ноги, замечая, как время от времени камешки скатывались с края тропы и исчезали в глубине. В многочисленных норах, которые усеяли вертикальную поверхность нависающего на тропой утеса, не было заметно ни малейшего шевеления.
Когда они наконец-то вышли в море под всеми парусами по случаю благоприятной погоды, Вик испытал чувство возвращения к реальной жизни. К его удивлению, старпом Старбак объявил команде об аукционе вещей Мигеля. Он решил, что офицеры «Обязательного» были не в курсе поветрия составления завещаний на борту судна.
Вик поискал взглядом Айзека Нортона, чтобы посмотреть его реакцию на происходящее. Как и ожидалось, гарпунер поспешил подойти к мистеру Старбаку:
— Сэр, аукцион не нужен, я вам сейчас объясню…
Однако старпом не стал его слушать, повелев тому занять мест рядом с остальными моряками.
Вик стоял в сторонке от толпы. Все наблюдали за тем, как принесли сундучок Мигеля и поставили рядом с грот-мачтой. Мысли Вика разбежались. Айзек пытался еще что-то сказать, но Вик прервал его. Прежде чем он сам полностью осознал, что делает, он твердо произнес:
— Я ставлю два доллара за сундучок Мигеля, сэр.
Все повернулись и уставились на него. Айзек Нортон вскричал:
— Ты не можешь так поступать!
Вик поднял бровь:
— Прошу прощения?
— Черт побери, ты же сам составлял это проклятое завещание, так что должен знать, почему, Вик Коффин!
— И где же в его завещании сказано, что я не могу купить этот сундучок?
— Он всё оставил мне, и ты знаешь это!
— Он оставил тебе содержимое, но не сам сундучок.
Вик вытащил записную книжечку, в которой он копировал тексты всех составленных им завещаний. Медленно, буквально ощущая на себе тяжесть напряженного внимания каждого из находившихся на палубе, он нашел нужную страничку и прочитал вслух простое предложение, из которого состояло завещание Мигеля:
—Настоящим завещаю содержимое моего сундучка моему другу Айзеку Нортону. — Затем в продолжающейся тишине он повторил: — После того как Айзек заберет содержимое, я бы хотел купить сундучок.
— Но это несправедливо! — закричал Айзек.
Мистер Старбак, взгляд которого из-под широкополой шляпы переходил от Айзека к Вику и обратно, сказал, наконец:
— Звучит убедительно. Следует вынуть всё из сундучка, вручить это тебе, Нортон, и затем выставить сам сундучок на аукцион, как и предложил Вик.
Айзек побледнел и вскрикнул: «Нет!», но уже было поздно. Не тратя сил на споры, старпом нагнулся, открыл крышку и высыпал содержимое сундучка на палубу.
Первое, что увидел Вик — пышно расшитую выходную рубашку. Это была та самая знаменитая рубашка, которую с гордостью упоминал Мигель, печально вспомнил Вик. Следующим предметом был черный бумажник. Когда толстые, пожелтевшие от табака пальцы Старбака открыли его, на палубу высыпалась куча золотых монет.
— Так это Мигель ограбил того купца в Файяле! — воскликнул капитан Смит. — Неудивительно, что он так стремился попасть на борт и покинуть город!