Так прекратилось исполненное превратностей существование этого выскочки VI века, сына галло-римского раба, вознесенного королевской милостью до сана равнявшего его вождям завоевателям Галлии. Если имя Левдаста, едва упоминаемое в самых многотомных историях Франции, не заслуживает личного внимания, то его жизнь, тесно связанная с существованием многих знаменитых лиц, представляет один из самых характеристичных эпизодов общей жизни того века. Задачи, разделявшие мнения ученых, разрешаются, так сказать, сами собой фактами этой любопытной истории. До каких степеней мог достигнуть под франкским владычеством Галл, и притом человек рабского состояния? Как управлялись тогда епископальные города, под двойной властью своего епископа и своего графа? Какие были взаимные отношения этих двух властей, естественно враждебных или по-крайней-мере соперничествовавших между собою? Вот вопросы, на которые простой ответ виден в рассказе о приключениях сына Леокадия.
Другие спорные исторические вопросы, как мне кажется поставлены предшествовавшими рассказами также вне всякого основательного прения. Хотя наполненные подробностями, относящимися до характеристики отдельных личностей, однако рассказы эти имеют одно общее значение, которое легко определить. История епископа Претекстата есть картина галло-франкского собора; повествование о молодом Меровиге очерчивает жизнь изгнанника и внутренность религиозных убежищ; рассказ о Галесвинте изображает супружескую жизнь и домашние нравы во дворцах меровингских; наконец рассказ об умерщвлении Сигберта представляет начало продолжительной народной вражды между Австразией и Нейстрией. Может быть, эти разные точки воззрения на людей и жизнь VI века, вытекая сама собой из простого повествования, будут через то самое гораздо яснее и определительнее для читателя. Говорили, что цель историка повествовать, а не доказывать. Я не разделяю вполне этого мнения а полагаю, что в истории наилучший род доказательства, более всего способный убедить не оставляя сомнений, заключается в полном повествовании, которое исчерпывая тексты, собирает все отдельные подробности, малейшие указания на факты и характеры, из всего этого воспроизводит одно целое, одушевляя его сочетанием науки и искусства.
РАССКАЗ СЕДЬМОЙ. Возмущение лиможских граждан. — Повальная болезнь. — Материнское отчаяние Фредегонды. — История Клодовига, третьего сына короля Гильперика. (580 г.).
Фредегонда также имела свою долю в завоеваниях нейстрийского короля; несколько аквитанских городов, кажется, было предоставлено ей в пользование, то-есть на праве взимания с них всех тех податей, которые следовали казне деньгами и натурой[666]. Желая как можно скорее увеличить эти доходы, добытые военным счастием, которые тоже счастие могло у нее похитить, она внушила королю Гильперику мысль составить, для расширившегося его королевства, новое положение о распределении и окладе поземельных налогов. — Поземельная подать, учрежденная в Галлии римским правительством, взималась в VI веке еще по окладным росписям, составленным по образцу древних императорских росписей. Ее платили только галло-римские владельцы, а свободные лица германского племени были от нее изъяты, по родовому обычаю и в следствие упорного сопротивления, пред которым оказывались бессильными все покушения насильства или хитрости чиновников казначейства[667].
Такой пример был не без влияния и на туземных владельцев, которые, при помощи епископов и высшего городского духовенства, употребляли всевозможные увертки для избежания требований и обысков казенных сборщиков[668]. Сверх того, постоянно возраставшее расстройство правительственной администрации делало взимание податей весьма неправильным, а сбор недоимок ненадежным. Перепись имущества и лиц производилась только частями и становилась все реже и реже; в деле налогов обычай стремился заступить место закона. Около 580 года, когда Фредегонда, не по внушению политических видов, а из свойственного ей корыстного побуждения, решилась присоветовать общую перепись, — подати, платимые в Нейстрийском королевстве с недвижимого имущества, распределены были на том же основании, как и во времена короля Клотера, то-есть в-продолжение по крайней мере двадцати или тридцати лет ни раскладка, ни мера повинностей не подверглись никакому изменению[669].
666
Greg. Turon., apud. script. rer. gallic. et franc., т. II, стр. 253. — Тут следует припомнить о пяти городах, составлявших вдовий удел Галесвинты.
669
Gesta reg. Franc., apud. script. rer. gallic. et franc., т. II, стр. 563. — Aimoini monachi floriac., ibid., т. III, стр. 81.