– Ладно, – буркнул в сердцах Минька.
Мать высыпала из рюкзака все содержимое.
«Эх, плакала наша картошечка, – подумал Минька. – Хоть бы не всю высыпала».
Мать показала, где и что лежит из еды. Потом взяла грабли и ушла в огород шевелить сено.
Минька отрезал от буханки половину и поглядел на корзину с картохой.
«Штук десять можно, – подумал он, – а то и двадцать. Нет, лучше двадцать одну, по семь штук на каждого».
Он отсчитал двадцать одну картофелину и положил в рюкзак. Даже лучше! А то не хватило бы места хлебу. Он прихватил еще и свой пустой рюкзак, чтобы Стасик положил в него маленький топорик, пирог и лук.
Все было готово. Теперь бы незаметно пробраться в поле к большому камню. Стасик и Хомутов, может, уже ждут, а Минька не любил быть последним. Только бы Катька не увидела.
На улице – ни души. Один петух разгуливал по траве. Минька сиганул через канаву в поле. «Вперед, вперед, шагай смелее!» – про себя, мысленно, повторял он, хотя то и дело приходилось не шагать, а ползти по траве.
Он устал и вспотел. Добрался до камня, замаскировался в траве и вдруг увидел Хомутова и Стасика.
Оба спокойно во весь рост вышагивали по дороге и разговаривали громкими голосами. Один тащил топор и два пучка луку, другой сумку. Давно забыли общий уговор, идут на виду у всей деревни – и хоть бы что. Минька громко зашептал: «Ложись!» Не слышат. Вот барбосы! Верь им после этого…
– Вы чего такие чин-чинистые? – вскочил Минька. – Уговор-то где?
– Мы ничего, – сказал Стасик и остановился.
Хомутов тоже остановился и сказал:
– Мы ничего.
– Эх вы…
Минька так рассердился, что не спросил даже, что у Хомутова в сумке. Молча положили Стасикову поклажу и пошли. Все трое только пыхтели. Оводы налетали на них, кусались и лезли во все места. Даже в карманы.
«Это еще что, – подумал Минька, когда обида прошла. – А каково коровам сейчас? И мерину. У них ни штанов, ни рубах, кусай сколько хочешь. – Он вспомнил, как бабка Клювиха мазала свою корову дегтем, чтобы оводы меньше кусались. – Вот возьмем и нагоним дегтю, – думал Минька. – Помажем коров и мерина, сразу им станет легче».
Все сразу вспотели: в лесу было жарко, безветренно.
Не доходя до завода метров двадцать, Минька поднял палец. Ребята затаили дыхание. Кто-то рассмеялся у речки на берегу. Или послышалось? Минька знаками велел Стасику и Хомутову залечь в траву за кустами. Сам начал подкрадываться к берегу. Он осторожно раздвинул кусты и даже глаза выпучил от удивления.
На берегу стоял и крутил спиннинг учитель по труду Сергей Михайлович. Рядом на камне сидела и почему-то смеялась Лиля.
Что было делать? Сергей Михайлович крутил катушку спиннинга. Минька видел, как он выволок из омута целый пучок водорослей. Лиля опять рассмеялась.
«Чего они тут? – подумал Минька. – Наверно, рыбу пришли ловить».
Минька просто не знал, что делать. Но тут Сергей Михайлович сложил спиннинг. Он взял из травы Лилины босоножки и подал ей. Оба пошли. Вышли они на тропку, и у Миньки захолонуло под ложечкой. Шли-то они как раз туда, где лежали в траве Стасик и Хомутов!
Минька так и съежился. Все! Нет, прошли, ни одного не заметили. Минька подождал, пока они не ушли еще дальше, и подскочил к друзьям:
– Видели?
– Не-е, – шепотом сказал Стасик. – Я думал, медведь.
Хомутов молчал.
– А кто это был? – спросил Стасик. – Может, лоси?
– Ладно, пошли, – сказал Минька и добавил: – На обед.
Когда открыли двери, разложили еду и все трое расселись за столом, Минька спросил Стасика:
– Стасик, а Лиля – невеста?
– Не-е! Лиля – газетница. Она почту носит.
– Знаю, что носит, – рассердился Минька и вытащил из кармана складной ножик.
Хомутов открыл свою сумку. Когда бабка узнала, что он идет в лагерь, она наложила ему целую кучу пирогов.
Минька сказал:
– Поедим сначала немного. А вечером пировать.
– Ура! – закричал Стасик.
– Только надо приготовить, где спать.
– И воды принести.
– Дров наломать.
– Еще рыбы на суп! – сказал наконец и Хомутов, который все время молчал.
– На уху. Суп – это когда мясо.
– Еще грибов наискать!
– Печь истопить, – добавил Стасик.
– А где туалет будет? – спросил Хомутов.
И закипела у них работа…
6
Не зря Минька ее боялся! Она еще утром подсмотрела сначала Стасика, потом Хомутова. Когда Стасик взял у отца из сарайки маленький топорик, а из шкафа увеличительное стекло от изломанного проекционного фонаря, ей совсем стало невмоготу.
Куда они собирались?
Катька спряталась за крапиву и увидела, как Хомутов тоже убежал в поле. У него в руке была какая-то сумка.