П. И. ЯКОВЛЕВ
Рассказы о живой природе
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО КАРЕЛЬСКОЙ АССР
Литературная запись В. Широнина
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
Петр Иванович Яковлев – старейший карельский учитель, преподаватель биологии и химии Кончезерской средней школы Кондопожского района. Сорок лет проработал он в этой школе, которую и сам когда-то окончил. Безгранично влюбленный в свой родной край с его суровой прекрасной природой, П. И. Яковлев до самого последнего времени (он умер в 1956 г.) вел большую краеведческую работу. Руководя кружком юннатов школы, он передавал свои богатые познания юным мичуринцам – будущим преобразователям природы, воспитывая у сельских ребят подлинную любовь к сельскохозяйственному труду.
За выслугу лет и безупречную работу по воспитанию и обучению молодого поколения П. И. Яковлев удостоен высшей правительственной награды – ордена Ленина.
Из-под пера П. И. Яковлева вышло немало статей об опыте преподавания естествознания в школах, которые публиковались в центральных педагогических изданиях. Несмотря на жестокую болезнь (полная потеря зрения), в последние годы жизни Петр Иванович продолжал работать в школе и писал увлекательные рассказы для детей о фауне и флоре Карелии.
Часть из этих рассказов мы предлагаем вниманию наших юных читателей.
Крылатый друг
Когда под жаркими лучами солнца окончательно выпарятся талые воды и лощины покроются яркой зеленью, а пригорки зацветут разнотравьем,- не налюбуешься на нашу природу.
Неудержимо тянет она к себе.
Раньше других ягод на севере поспевает морошка. Чаще всего она растет на болотистых местах, покрытых редкими кочками. Порой ее бывает так много, что издали сухое болото кажется сплошным желто-розовым цветочным ковром.
Любят собирать морошку два друга – Коля и Витя.
Возьмут корзинки, отправятся на целый день бродить по лесам и лощинам. Сколько воздуха, сколько света! И – просторы, просторы! Много всяких тайн раскрывает перед любознательными ребятами щедрая на выдумки природа, стоит лишь к ней присмотреться юннатским внимательным взглядом.
Больше всего любили друзья живых обитателей леса. То зайчонка вспугнут, то лису потревожат, а птиц разных – несчетное множество высмотрят.
У Вити была особая страсть к пернатым. Он безошибочно узнавал их по пенью и щебету, по яркому или совсем невзрачному оперению и даже по полету – по звуку стригущих или свистящих крыльев.
– Журавли летят,- сказал однажды Витя, остановив друга и прислушиваясь. Коля, не обладавший таким тонким слухом, стал крутить головой, высматривая птиц в воздухе.
Однако все равно ничего не увидел.
– Они идут на посадку,- словно говоря о самолетах, сообщил Витя.
И тут на желто-зеленом фоне леса мальчики заметили двух больших птиц с серовато-белым оперением, обрамленным по краям крыльев и хвосту черными разводами. Согнув гигантскими полузонтами крылья и вытянув длинные, как лыжные палки, ноги, птицы медленно опускались в конце болота, где зеркалом блестела небольшая ламбушка.* – Посмотрим, что они будут делать,- предложил Витя, и ребята укрылись в тени можжевелового куста.
– Только бы их пастух не спугнул,- высказал свое опасение Коля.
Журавли между тем закурлыкали, высоко вытянув шеи и осматриваясь по сторонам. Вскоре откуда-то из-за кустиков вынырнул шарик из серого пуха и, смешно переваливаясь через кочки, мотая не по росту большим клювом, точно он был ему в тягость, покатился на призывный клекот родителей.
Маленького, бесхвостого и бескрылого журку встретила мама-журка, нежно прикоснувшись к нему своей гибкой шеей, украшенной коричневой полоской на затылке.
* Ламба – лесное озеро.
После этого семья занялась делом. Отец и мать, медленно двигаясь между кочками, сосредоточенно вглядывались в лужицу или влажную ямку и, найдя что-нибудь съедобное, шастали длинным и широким, как кирка, клювом. Журка подражал родителям, однако в его клюве редко появлялось что- либо, и он все время пищал от голода и досады. Но вот журавль-отец, простояв минут десять над лужицей, выхватил оттуда огромную лягушку. Давнув клювом, чтоб не ускакала, он подбросил ее журке, точь-в-точь как ребята бросают друг другу биту или бабку. Журка жадно набросился на добычу и проглотил ее, не растерзавши. После этого он перестал сам заниматься бесплодными поисками и утруждал себя лишь одной работой – жадно следил за охотой родителей и глотал готовую пищу.
– Знаешь, что, – заговорщически предложил Витя, – давай утащим журку домой…
– Что ты! Эти птицы, знаешь, какие сильные – таких, как мы с тобой, они могут заклевать до смерти! – всерьез испуганный предложением друга, возразил Коля.- Давай лучше подождем, может, птицы улетят сами, а журка-то ведь летать не умеет, он здесь и останется…
Витя не стал убеждать своего трусоватого друга. Решено было подождать. А журавли по-прежнему кормились около ламбушки.
Так просидели ребята с полчаса. Журавли все реже находили добычу и, перекликаясь недовольными голосами, часто вытягивали шеи, будто высматривали сверху – нет ли поблизости более подходящего места, где было бы больше лягушек и насекомых. Они прислушивались: видимо, их что-то беспокоило.
И в самом деле: вскоре птицы побежали по болоту крупными шагами, взмахами крыльев помогая себе набирать скорость. Так, прежде чем взлететь, они пробежали метров тридцать, затем, вытянув шеи вперед, а ноги назад – рулем, повисли в воздухе. Пролетев над опушкой леса метров семьсот, журавли опустились в другом конце болота.
– Пора, бежим! -скомандовал Витя, и ребята бросились ловить журку. Но тот, завидев опасность, кинулся к лесу, под защиту кустов и деревьев. Витя бежал быстро, не обращая внимания на то, что делал его друг. А Коля, снова струсив,- а вдруг журавли увидят их и вернутся,- то и дело посматривал на небо и, запинаясь за кочки, путаясь в осоке, кричал Вите что-то предостерегающее…
Когда Витя вытащил журку из куста, куда тот успел уже спрятаться, Коли на болоте не было… Витя удивился.
– Тону-у, тону-у!..- услышал он, как из-под земли, жалобный призыв друга.
Бросив журку, не разбирая дороги, Витя помчался на голос и вскоре увидел Колю, барахтающегося в небольшой с открытой водой ламбине.
Такие ламбины у нас называют «окнами». Они одинаково страшны и для людей и для животных. Если торфяной слой болота очень толст и твердая почва глубоко,- в таком «окне», затянутом лишь жидкой торфяной массой и корневищами растений, очень легко утонуть. Жидкая масса засасывает: в ней не на что опереться ногами и нельзя плыть. Такие «окна», расположенные на сухих болотах вблизи селений, обычно огораживают, чтобы в них не забрели человек или животное.
Витя был смелый и сообразительный мальчик. Он подбежал к краю «окна». У Коли наверху торчала лишь голова и одна рука, беспомощно хватающаяся за воздух. Нужно что- то бросить Коле, чтоб он мог ухватиться за этот предмет рукой. Но вблизи ничего не было – не только шеста, даже кустика. Меж тем обессилевший Коля все больше погружался в грязное месиво.
«Куртку» – мелькнуло у Вити в сознании. Он сбросил с себя куртку и, ухватившись за конец рукава, подкинул ее Коле. Далеко, не может достать Коля до куртки. «Ремень!»
Витя снимает ремешок, одним толчком кулака прорывает боковой карман куртки и продевает в него ремень, затянув его ю петлей. Снова летит куртка в лужу. Все еще далеко. Витя снимает рубашку, привязывает к ремню за рукав. Теперь куртка ложится близко к голове Коли. Он хватается за рукав. Витя натягивает всю связку. Коля вытаскивает вторую руку и хватается ею за куртку. Теперь спасен!
Перепачканные в грязной жиже друзья усаживаются на припеке. У Коли стучат зубы от озноба и пережитого страха.
– Пойдем, у того леса, где журка, есть маленькое озерко – нам нужно выкупаться,- предлагает Витя.
Коля покорно идет за другом. Сейчас он будет делать все, что прикажет Витя.
Дорогой Витя вспомнил про журку. «Надо его все же поймать,- думает он, но бежать за журкой, значит, обидеть пострадавшего друга.- Никуда он не денется – будет ждать родителей»,- решает Витя.