В Яне снова пробудился зверь: он готов был завыть, подобно волку, почуявшему дичь.
Следы шли через леса и холмы, и по ним мчался Ян, или, вернее, волк, в которого превратился охотник.
Весь день олени кружили, переходя с места на место в поисках пищи, лишь изредка останавливаясь, чтобы съесть немного снега, заменявшего им воду.
Целый день он гнался по следам и с изощренной наблюдательностью отмечал каждую мелочь, радуясь, что следы на этот раз отпечатывались особенно резко на мягком снегу. Освободившись от излишней одежды и мешавших ему вещей, Ян бесшумно передвигался вперед и вперед.
Внезапно вдали что-то мелькнуло среди кустарников. "Может быть, это птица?" - подумал Ян, притаившись и внимательно всматриваясь. На сером фоне кустарников слегка выделялся какой-то серый предмет, и Яну сначала показалось, что это просто бревно с суковатыми ветвями на одном конце. Но вот серое пятно шевельнулось, суковатые ветви на мгновение поднялись выше, и Ян задрожал… Ему сразу стало ясно: серое пятно в кустах - олень, олень Песчаных холмов!
Как он был величествен и полон жизни! Ян глядел на него с благоговейным восторгом.
Стрелять в него теперь, когда он отдыхал, не подозревая об опасности, было бы преступлением… Но Ян ведь жаждал этой встречи целые месяцы. Он должен выстрелить.
Душевное волнение все росло, и нервы Яна не выдержали: поднятое ружье задрожало в его руках, он не мог хорошо прицелиться. Дыхание его сделалось прерывистым, он почти задыхался.
Ян опустил наведенное ружье… Все его тело вздрагивало от волнения.
Прошло несколько мгновений, и Ян снова овладел собой. Его рука не дрожала больше, глаза ясно различали цель. И чего он так волнуется - ведь перед ним всего лишь олень!
Но в это мгновение олень повернул голову, и Ян ясно различил его задумчивые глаза, большие уши и ноздри.
"Неужели ты решишься убить меня?" - казалось, говорил олень, когда его взгляд остановился на Яне. Ян снова растерялся. По его телу пробежала дрожь. Но он знал, что это лишь "охотничья лихорадка". Он в эту минуту презирал это ощущение, хотя позже научился уважать его.
Наконец волк, сидевший внутри Яна, заставил его выстрелить.
Выстрел был неудачен. Олень вскочил; возле него показалась важенка.
Другой выстрел - опять неудачный… Вслед за тем целый ряд выстрелов… Но олени уже успели скрыться, быстро перепрыгивая с одного низкого холма на другой.
-5-
Ян еще некоторое время гнался по следу убежавших оленей. Ему не удалось даже ранить их - на следах не было крови.
Пройдя около мили, Ян напал на новый след, который привел его в еще большую ярость: это был отпечаток мокасина, след индейца. Ян, полный злобы, пошел по этому новому следу и, поднимаясь на холм, увидал рослую фигуру индейского охотника, поднявшегося с поваленного ствола и миролюбиво махавшего ему рукой.
- Кто ты? - грубо спросил его Ян.
- Часка.
- Что ты делаешь в нашей стране?
- Это прежде была моя страна, - сурово ответил индеец.
- Но ведь это мои олени! - сказал Ян.
- Дикие олени не принадлежат никому, пока они не убиты.
- Я бы советовал тебе держаться подальше от следов, по которым я гонюсь…
- Я не боюсь тебя, - ответил индеец. - Не стоит ссориться. Хороший охотник всегда найдет оленей.
Ян провел с Чаской несколько дней. Ему не удалось убить оленя, но зато он научился от Часки многим охотничьим сноровкам индейцев. Так, индеец научил его никогда не гнаться за оленями по холмам, потому что олени часто нарочно взбираются на холмы, чтобы увидеть с них, не гонятся ли за ними. Часка научил его определять направление ветра, подняв смоченный слюной палец вверх, и Ян при этом невольно подумал: "Теперь я знаю, почему у оленя нос всегда влажный".
Часка объяснил ему, что часто успех охоты зависит только от терпеливого выжидания. Он научил его особой охотничьей походке, которая облегчает охотнику возвращение назад по собственному следу, как бы ни был глубок снег.
Иногда они охотились вместе, иногда порознь. Однажды, когда Ян охотился один, ему удалось напасть на олений след в зарослях возле озера, носящего теперь имя озера Часки. След был свежий. Ян внимательно прислушался, и ему почудился треск в кустарниках. Вслед за тем он увидел, как покачнулась ветка. Ян поднял ружье и прицелился, выжидая лишь нового движения в кустарниках, чтобы выстрелить. Действительно, спустя несколько секунд среди ветвей мелькнуло что-то серое, и Ян был уже готов нажать курок. Но вдруг он заметил какое-то красное пятно, двигавшееся вместе с неясной серой фигурой. Прошло еще несколько мгновений, и из кустарников вышел Часка.
- Часка! - вскрикнул взволнованно Ян. - Я ведь чуть-чуть не выстрелил в тебя!
Индеец вместо ответа указал пальцем на красный платок, которым была повязана его голова. Только теперь Ян понял, почему охотники-индейцы всегда повязывают голову красным платком, и с этих пор сам начал прибегать к этой предосторожности во время охоты.
Спустя несколько дней они увидели стаю луговых куропаток, летевших к сосновому лесу. Вскоре вслед за ними потянулись другие стаи. Часка внимательно поглядел на них и сказал:
- Куропатки прячутся в лес. Надо ждать мороза.
Действительно, весь следующий день охотникам пришлось провести у костра.
Два дня свирепствовал мороз, и лишь на третий они могли снова начать охотиться. Но Часке не повезло: он упал и сломал ружье. Встретясь вечером с Яном у костра, он долго молчаливо курил свою трубку и внезапно прервал молчание вопросом:
- Охотился ли ты когда-нибудь в Мышиных горках?
- Нет.
- Хорошая охота… Пойдем туда.
Ян отрицательно покачал головой.
Поглядев на запад, индеец сказал:
- Сегодня видел следы Сиу… Плохая охота здесь теперь.
И Ян понял, что Часка принял бесповоротное решение. Он исчез, и Яну никогда больше не пришлось встретиться с ним. Но одинокое озеро, лежащее среди Керберийских холмов, до сих пор называется озером Часки.
-6-
"Возле Кербери показалось множество оленей. Недавно видели огромного оленя между долиной Кеннеди и лесопилкой".
Такие сведения Ян получил в письме, когда уехал на Запад, где ему пришлось вести однообразную жизнь, совсем не отвечавшую его вкусам. Письмо было получено в начале охотничьего сезона, когда Яном и без того начали овладевать приступы охотничьей лихорадки. Если раньше он еще колебался, то это письмо было последним толчком, прекратившим колебания. Железный конь унес его к родным холмам. Затем несколько часов верховой езды - и он был дома. И снова начались бесконечные охотничьи прогулки.
Вскоре до него дошли слухи, что вблизи одного озера видели оленье стадо, состоявшее из семи оленей, причем их вожак был настоящий великан.
Ян вместе с тремя другими охотниками отправился в санях к дальнему озеру.
Охотники вскоре напали на оленьи следы: шесть - разной величины, седьмой же, самый крупный, несомненно принадлежал знаменитому оленю Песчаных холмов.
Как властно заговорил в этих людях кровожадный дикарь каменного века! Как жадно горели их глаза, когда они пустились по следам!
Уже приближалась ночь. Они настигли стадо. Несмотря на упорные требования Яна, товарищи его не хотели выйти из саней.
Вскоре на вершине снежного холма они нашли свежие следы. Очевидно, олени стояли здесь, обернувшись к охотникам, а затем бросились в разные стороны. Каждый прыжок их имел в длину двадцать пять футов. Оленей все-таки не увидели, хотя и шли дальше по следам. Ночь застигла охотников, и они поспешно устроили привал среди снегов.
Утром погоня продолжалась. Они пришли к месту ночевки оленей: семь темных, оттаявших ямок ясно говорили, что тут лежали животные.
Ян настоял на том, чтобы сани были оставлены. Он заметил, что следы ведут к большому лесу. Глухарь с криком поднялся над деревьями - значит, олени пробираются сквозь чащу.