Все это облегчило положение крестьян. Правда, позднее, когда революция пошла на убыль, реакция отомстила наиболее активным крестьянам: многие из них поплатились личной свободой, а некоторые и жизнью. Но в сознание крестьянской массы глубоко запал вывод о том, что в союзе и совместной борьбе с рабочими можно добиться многого, что рабочие подлинные братья крестьян.
О превращении Луганского Совета рабочих депутатов и 1906 году в народный орган управления всеми городскими делами говорило и празднование 1 Мая.
Луганский большевистский комитет и депутатское собрание назначили на 1 Мая демонстрацию трудящихся и предложили прекратить работу на всех предприятиях города, а также торговлю во всех магазинах и лавках. Это требование народных представителей было выполнено всеми заводчиками, торговцами, хозяевами мелких предприятий. Отказались закрыть свои магазины только три наиболее махровых купца-черносотенца: Лузгин, Николаев и Грудинин.
Исполком депутатского собрания постановил оштрафовать их на крупную сумму и предупредить, что если они не внесут в рабочую кассу указанных им сумм, то их магазинам будет объявлен бойкот. Лузгин и Николаев подчинились воле рабочих представителей, а Грудинин наотрез отказался платить штраф.
Он был известным богачом, пользовался в деловых кругах города почетом и уважением, имел тесные связи с жандармерией и полицией. Его роскошный магазин тканей всегда имел лучшие в городе товары. Видимо, торговец-воротила учитывал и свой политический вес: как-никак он был церковным старостой в крупнейшем соборе города и за свои заслуги перед самодержавным строем был назначен на пост попечителя уездной тюрьмы.
«Подумаешь, — наверное, рассуждал он, — какие нашлись командиры-голодранцы. Не мне их бояться, ничего они мне не сделают».
Отказываясь подчиниться требованиям Совета, он, видимо, рассчитывал на свое всесилие. Но ошибся.
Через своих агитаторов мы широко оповестили население города и окрестных деревень, чтобы никто и ничего не покупал в магазине Грудинина, и предупредили, что за нарушение этого распоряжения виновные будут отвечать перед депутатским собранием. И вот начался настоящий бойкот грудининской торговли. Население проходило мимо заваленного товарами магазина. Приказчики бездействовали, и сам хозяин уныло прохаживался у кассы. Дни шли за днями, а положение не менялось. В то же время у конкурентов Грудинина бойко шла торговля. Но богач-купчина держался все еще нагло и самоуверенно.
Тогда мы применили новую тактику. Время от времени в магазин начали заходить покупатели; выбирали нужные им товары, интересовались ценами и просили отрезать то или иное количество приглянувшегося им материала. А потом, как бы опомнившись, они говорили приказчику или самому хозяину:
— Забыл — вы ведь под бойкотом. За покупку у вас и меня не погладят по головке. Как же я пойду против всех? — И уходил, оставив отрезанную от куска материю на прилавке.
Таких «покупок» со временем становилось все больше и больше. Число непроданных отрезов увеличивалось, убытки возрастали. И Грудинин не выдержал. Через три месяца, понеся немалый урон, он обратился с покаянным письмом в наше депутатское собрание, в котором просил принять от него всю сумму штрафа и заявлял, что никогда впредь не пойдет против народа и будет всегда выполнять требования рабочих организаций. Он даже предлагал деньги на издание специальной листовки, в которой было бы сообщено населению о снятии бойкота с его магазина.
Интересно отметить, что неприятности Грудинина на этом не кончились. При аресте у одного из наших товарищей это письмо обнаружила полиция. На этот раз купцу попало уже от царской полиции и охранки.
Но вернемся к празднованию 1 Мая. В этот день люди пришли к заводу в нарядных одеждах, с красными флагами. На площади у завода состоялся большой митинг, на котором выступили наши партийные ораторы. Еще с утра город увидел на самой высокой заводской трубе огромное красное полотнище. Партийный комитет не давал никому задания о водружении этого флага. Это сделал по своей инициативе кто-то из молодых ребят. Рабочие с гордостью показывали друг другу на знамя, которое развевалось как призыв к борьбе, а у врагов революции оно вызвало растерянность и переполох. Городские власти отдали полиции приказ немедленно покончить с этим «безобразием». Но это оказалось не так-то просто: никто из рабочих не хотел лезть на трубу и снимать красный флаг. Тогда заводской пристав начал понуждать к этому городовых, предлагая довольно крупную сумму денег. Однако и полицейские не хотели рисковать: ведь каждый из них твердо знал, что рабочие никогда не простят этой подлости и рано или поздно придется отвечать за нее перед народом. Поэтому они под разными предлогами отказывались от «лестного» предложения: одни ссылались на недомогание, другие заявляли, что не переносят высоты, а иные прямо говорили своим начальникам, что боятся рабочих.