Каждая комиссия была вполне, самостоятельна, но подотчетна правлению профобщества. К работе комиссий привлекался широкий актив рабочих, а к рассмотрению расценок и больничных дел приглашались соответствующие специалисты — работники заводской конторы, инженеры, врачи; однако их участие в работе комиссий носило совещательный характер. Окончательное решение принимали только члены комиссий.
На собрании был рассмотрен также вопрос о создании при заводе двухклассной школы в дополнение к уже существовавшему шестиклассному училищу. Заниматься в ней должны были дети бедняков, освобождавшиеся от платы за обучение.
Для рабочих, желающих научиться читать и писать, была организована вечерняя школа, а для тех, кто хотел повысить свою общеобразовательную и производственную подготовку, — вечерние курсы. Курсы посещало около 300 рабочих. Молодежь охотно шла в драмкружок, для любителей музыки был создан духовой оркестр. По инициативе правления профобщества мы организовали бесплатную юридическую консультацию. Профсоюз добился организации за счет профсоюзной кассы бесплатного лечения рабочих в заводской больнице и бесплатного отпуска лекарств наиболее нуждающимся рабочим семьям.
Все это, разумеется, было очень важно для рабочих и их семей, но мы были не удовлетворены уровнем политической работы среди членов профобщества. У нас отсутствовали квалифицированные пропагандисты, и мы не могли проводить в профорганизациях лекции и рефераты. Попытки выйти из положения за счет столичных лекторов также не увенчались успехом. Об этом мы вынуждены были сказать в отчете большевистской организации V съезду РСДРП. Но, несмотря на это, влияние профсоюза возрастало не только среди паровозостроителей, но и всего населения Луганска. Дирекция завода, начальники отделов, цехов и мастерских опасались решать какие-либо существенные производственные вопросы без ведома и согласия правления профобщества или его комиссий.
Сведения об этом доходили и до соседних с городом заводов, шахт и рудников. С нашей помощью и там возникли профсоюзные организации — приказчиков торговых заведений, модисток, булочников и кондитеров, рабочих местных типографий и других. Крупный профсоюз, в который вступило 1700 человек из 4700 работающих, был создан на металлургическом заводе ДЮМО в Алчевске. Используя опыт гартмановцев, этот профсоюз развернул среди своих членов политическую и культурно-массовую работу и вскоре тоже приобрел большое влияние в заводской жизни.
Луганский партийный комитет и правление профобщества паровозостроительного завода Гартмана старались помогать новым профсоюзным организациям — посылали на их собрания своих докладчиков или представителей, давали практические советы. Некоторые сведения об этом попадали в печать. Вот что писал в то время журнал «Вестник труда» об одном из собраний профобщества рабочих Донецко-Юрьевского завода:
«В начале собрания читались статьи из журнала «Вестник труда»… Затем говорил рабочий, член правления гартмановского профессионального общества. В краткой речи им было обрисовано положение рабочего класса в современном капиталистическом обществе, говорил он также о локаутах, устраиваемых капиталистами для борьбы с их беспокойными наемными рабочими, призывал к солидарности, к борьбе»[103].
Особое внимание Луганский партийный комитет уделял тогда рабочим местных типографий. Мы очень нуждались в их поддержке, а среди них царила разобщенность. Мы завязали с полиграфистами тесную связь, выявили среди них наиболее близких нам по духу передовых рабочих и помогли им в выработке профсоюзного устава. В октябре 1906 года устав был утвержден, и у нас появилась еще одна профсоюзная организация — профобщество рабочих печатного дела в Луганске. Этот профсоюз охватил большинство рабочих двух расположенных в городе частных типографий.
Мы провели большую работу по политическому воспитанию членов этого профобщества, и это не могло не дать своих результатов. Уже через месяц они предъявили хозяевам типографий ряд требований экономического характера (уменьшение рабочего дня, повышение заработной платы, оплата за отпуск и во время болезни и другие) и, когда предприниматели отказались что-либо сделать, объявили забастовку. Чтобы сломить упорство наборщиков и печатников, владельцы типографий пригрозили им локаутом. Но полиграфисты, несмотря на колебания некоторых своих товарищей, стойко выдержали этот натиск. На третий день забастовки хозяева согласились на переговоры и удовлетворили почти все существенные требования рабочих (девятичасовой рабочий день, повышение на 10—25 процентов зарплаты, ежегодные двухнедельные отпуска с сохранением установленного оклада, оплата за время болезни, увольнение рабочих только с разрешения примирительной комиссии профобщества).