— Нет, голубчик, — прорычал он. — Так я тебя не отпущу. Пойдем-ка к начальству!
Подталкивая меня в спину, он повел меня в направлении к станционному помещению. Вдруг из толпы прогуливающихся пассажиров ко мне кинулась моя соседка по купе.
— А я вас потеряла совсем, — обрадованно защебетала она. — Решила, что вы отстали от поезда, и вот иду заявлять об этом станционным властям, чтобы сняли ваш багаж. Где же вы пропадали?
Увидев важную даму, мой непрошеный спутник смешался. Дама все поняла.
— Какое безобразие! — возмущенно воскликнула она. — Как вы смели! Это мой попутчик.
Железнодорожный охранник, вытянувшись перед дамой, козырнул ей и попросил извинения…
В Миллерове я должен был сделать еще одну пересадку на поезд, идущий в Луганск. Я любезно попрощался со своей спутницей. Она сказала, как мне показалось, не без сожаления:
— До свиданья… Мне было приятно с вами. Буду рада видеть вас в Ростове. — И сообщила мне свой адрес.
Меня никто не встречал. Опоздание поезда спутало все карты. Поезд на Луганск, на который я должен был пересесть, уже ушел, и ожидавшие меня, чтобы не вызывать подозрений полиции своим бесцельным шатанием по платформе, вынуждены были скрыться. Делать было нечего, и я попросил носильщиков занести мои вещи в помещение вокзала.
Устроившись в углу зала, стал незаметно наблюдать за тем, что происходит вокруг. Здесь было не больше десяти — двенадцати пассажиров.
Степенно прохаживались два полицейских. Буфетчик обменивался с ними незначительными фразами.
Стало смеркаться. Пассажиров становилось все меньше. В зал вошел начальник станции и стал о чем-то разговаривать с полицейскими. Порой они над чем-то громко смеялись и время от времени обращали свои взоры в сторону буфета. Я тоже поспешил к буфетной стойке. Заказав графин вина, закуску, я учтиво обратился к полицейским и начальнику станции:
— Не разделите ли вы со мной компанию: ужасно не люблю одиночества.
Те охотно согласились. Мы выпили и разговорились. Я заказал еще вина.
— А каков ваш город или поселок? Я впервые в этих местах, — сообщил я. — Из-за опоздания поезда не успел пересесть на луганский. Придется ждать следующего. Есть ли тут приличная гостиница?
— Наша гостиница вам не понравится, — ответил за него полицейский с усами, — комфорту нет. Да и далеко она.
— В эту пору и извозчика не всегда найдешь, — добавил другой. — А носильщики в такую даль ни за что не пойдут.
— Так как же мне быть, господа? Посоветуйте, пожалуйста.
— А что тут советовать, — ответил, широко улыбаясь, начальник станции и потянулся к вину. — Располагайтесь здесь, как у себя дома, — вот и весь вам сказ. Отдохнете не хуже, чем в гостинице, — здесь хоть клопов нет.
— Но ведь это не положено, — усомнился я.
— Кому нельзя, а кому льзя, — парировал начальник станции и заплетающимся голосом добавил, — ночуйте на здоровье, я разрешаю.
Мне только это и надо было. Пожелав им всем доброй ночи, я отправился к своим чемоданам. Разумеется, я и не думал спать. Мои знакомые покинули зал. Дежурная закрыла входную дверь изнутри и ушла в свою комнату. Все стихло. Я боялся действительно заснуть.
Но дорожная усталость брала свое — сон одолевал. Я задремал. Проснулся, когда было уже раннее утро. Входная дверь была открыта, пассажиров в зале не было.
Выругав себя за ротозейство, я проверил, на месте ли вещи, и похолодел: исчезла коробка с патронами.
Неужели она в лапах полиции? Или ее «прибрал» жулик, что немногим лучше. Увидев, что добыча не та, он тоже может заявить полиции. Вскочив со скамьи, я растерянно озирался по сторонам. Из дежурки вышла женщина, которая видела все — и как я выпивал с начальником станции и с полицейскими, и как с их разрешения укладывался спать. Она тихо спросила:
— Вы ищете свою коробку?
Вопрос был задан в упор, и надо было немедленно отвечать. Но что это — провокация, ловушка? Я взял себя в руки и как мог спокойнее ответил:
— Действительно, куда-то девалась моя шляпная коробка. Ума не приложу.
— Ее не украли, она у меня в комнате, — сообщила женщина. — Можете ее взять.
В голову снова хлынули всякие мысли. Может быть, дежурная действует заодно с полицейскими или ворами? Они хотят заманить меня в детскую комнату и, пока там никого нет, расправиться со мной или нажиться на моем несчастье. Да и как могла эта женщина поднять и перенести такую тяжесть, ведь коробку и носильщик едва поднимал.