Наши фракционные собрания были для нас школой идейного воспитания и в то же время таким местом, где мы решали любые возникающие у нас вопросы. Характерен в этом отношении следующий случай.
В числе приглашенных на съезд был и идейный руководитель русского анархизма князь Кропоткин. Он живо интересовался ходом прений, пытливо присматривался к его делегатам и вот однажды, подойдя к нам, изъявил желание встретиться с нами, рабочими, у него на квартире за чашкой чая. Этот вопрос мы подняли на одном из наших фракционных совещаний, спрашивали, как нам быть. Помню, Владимир Ильич с улыбкой напутствовал нас:
— А что ж тут плохого — попейте чайку с князем Кропоткиным, поговорите с ним по душам. Не знаю, как вам, а ему, уверен, будет от этого большая польза.
И вот мы, группа рабочих — большевиков, уральцы, петроградцы, донбассовцы, восемь — десять человек, пошли к Кропоткину. Он встретил нас приветливо. На столе «под парами» стоял такой привычный и родной русский самовар. Нас радушно рассадила и угощала чаем не то дочь, не то родственница хозяина — молодая красивая женщина. Кропоткин, худощавый, с бородкой клинышком, какой-то очень легкий и игривый в своих сапожках с высокими каблучками, помогал ей. Нам никаких вопросов не задавал. Мы тоже молчали. Пауза становилась неловкой. Кто-то из нас спросил князя:
— Вот вы бываете у нас на съезде каждый день и, как видно, глубоко интересуетесь нашей работой, сочувствуете русской революции. Почему же вы не принимаете сейчас активного участия в революционной деятельности?
Кропоткин, мило улыбаясь, попытался отшутиться:
— Годы мои уже не те, и потом вы, наверное, знаете, что я стою за свободу личности: хочешь что-либо делать — делай, не хочешь — стой в стороне, никто и никого не должен понуждать. Человек сам несет за себя ответственность.
Разговор завязался, нам только этого и надо было. Мы стали засыпать князя вопросами, примерами, фактами.
— Человек действительно сам выбирает, что ему делать, сам несет ответственность за свои поступки, — говорили мы. — Но как все это согласуется с практикой анархизма? Анархисты выступают против организованных действий рабочих, совершают грабежи и убийства, во время забастовок действуют как штрейкбрехеры.
Кропоткин уклонился от ответа и на этот вопрос.
— Каждый человек вправе поступать по своему разумению: как хочу, так себя и веду.
— Ну, а если он грабитель и вор, убил банковского служащего, отнял у него деньги, оставил вдовой его жену и сиротами его детей, тогда как? — наседали мы.
Кропоткин скорбно сморщился и пожал плечами:
— Ну, что ж, лес рубят — щепки летят.
Нам стало предельно ясно, что мы говорим на совершенно разных языках…
Запомнилось мне тогда в Лондоне многое. Делегаты съезда посетили могилу великого учителя пролетариата и основоположника революционного мировоззрения Карла Маркса. Мы постояли минуту в скорбном молчании. Ходили на экскурсию в Британский музей, где собраны сокровища почти со всего света — из многочисленных мест обширнейшей в то время английской колониальной империи. Побывали в лондонском Гайд-парке — месте постоянных прогулок горожан, массовых народных гуляний и всякого рода митингов и выступлений ораторов. Посетили один металлургический завод. Меня удивило, что основное его оборудование было более старым, чем даже на наших русских однотипных заводах. Большое впечатление произвела на меня встреча с моряками и береговыми рабочими в лондонском порту.
Лондонский морской док в устье Темзы представлял собой огромный людской муравейник, скопище судов и механизмов, место не только упорного и тяжелого труда многих тысяч людей, но и подлинную клоаку, дно капиталистического мира. Тут можно было увидеть и валяющихся пьяных докеров, и пристающих к любому прохожему женщин, и открыто орудующих карманщиков.
Все это произвело на меня тяжелое впечатление. Поэтому можно легко представить себе, с каким чувством я покидал в то время эту богатейшую страну — страну, глубоко поразившую меня своими социальными контрастами.
В завершение рассказа о V съезде РСДРП хочется еще сказать о том, что В. И. Ленин не верил в готовность меньшевиков к дружной и согласованной работе с большевиками как на местах, так и, в особенности, в довольно пестром новом составе Центрального Комитета, где имелось 4 меньшевистских представителя из 12 избранных съездом членов ЦК. Об этом напоминали нам и уроки недавнего прошлого, когда после IV (Объединительного) съезда РСДРП меньшевики различными махинациями превратили ЦК в свой фракционный центр. Именно поэтому большевики на своем совещании сочли необходимым создать Большевистский центр во главе с В. И. Лениным. Жизнь подтвердила впоследствии, насколько мудрой и своевременной была эта мера нашей партийной предосторожности.