Картины из собрания Щукина заняли место в государственном музее нового западного искусства. Москва, 1930-е годы
Воспользовавшись очередным ухудшением ситуации на советско-германском фронте, когда большевикам было не до него, Щукин в августе 1918 года с сыном Иваном добрался до оккупированной немцами Украины. Здесь он получил разрешение на проезд к жене в Германию, откуда в 1919 году объединившаяся семья переехала во Францию. А сын, Иван Сергеевич, отправился в Одессу и оттуда осенью 1919 года отплыл в Бейрут. Дальнейшая судьба Щукина-младшего такова. Он окончил университет в Сорбонне, жил во Франции, затем в Ливии, стал одним из крупнейших в мире специалистов по персидскому, индийскому и турецкому искусству; в октябре 1975 года, возвращаясь из зарубежной поездки домой в Бейрут, погиб в авиационной катастрофе.
«Суммы, с довоенных времен хранившиеся в западных банках для покупки картин, обеспечили ему возможность скромно доживать свой век в Париже. Однако жизнь щукинского семейства, видимо, не отличалась особым достатком. Сестра Надежды Афанасьевны была вынуждена заняться частными уроками. Когда в 1923 году Московский художественный театр гастролировал в Париже, Вера Афанасьевна была приходящей учительницей французского языка у детей знаменитого мхатовского актера Л.М. Леонидова», – пишет Н. Думова в книге «Московские меценаты». Но внук Сергея Ивановича Щукина, периодически приезжающий в Россию, представил нам другую картину. Щукины не бедствовали в эмиграции, а даже наоборот, жили на широкую ногу. Для нас он прежде всего внук нашего Щукина, во Франции же он известен как Андре-Марк Делок-Фурко, кавалер национального ордена за заслуги и ордена искусств и словесности, глава Национального центра графических изображений и комиксов Франции[4].
Внук Щукина считает, что дед еще в 1914 году задумал уехать из России. Тогда он почти перестал собирать живопись, очевидно предвидя развитие событий. Человек проницательный, он готовил свой «выход на пенсию» и хотел выехать на Запад. Незадолго до Первой мировой войны Щукин перевел деньги в банк Стокгольма и надеялся поселиться в тихой и нейтральной Швейцарии, даже ездил с женой на поиски виллы в окрестностях Женевского озера. В последний момент этот план сорвался – супруга Щукина боялась навсегда покидать Россию.
В Париже Щукины жили в просторной квартире на улице Виллем в престижном квартале. Дом был по-московски хлебосольным, многое напоминало о России, регулярно устраивались концерты. В его квартире продолжали собираться соотечественники. Здесь бывали Бенуа, Дягилев, Николай Рябушинский. Жена Щукина, Надежда Афанасьевна, жила как старорежимная купчиха, будто на дворе было все еще прошлое столетие. Три месяца в году она снимала просторную виллу на курорте – то на севере Франции, в Довиле, то в Биаррице, каждый год в новом месте. Но на Лазурном Берегу Щукины ни разу не гостили: это было не принято, Лазурный Берег считался местом для богемы, полусвета, игроков и тогдашних «новых русских».
Сборы Щукиных в поездку на курорт во многом напоминали тот старый русский порядок, по которому готовился к подобным поездкам еще отец Сергея Щукина Иван Васильевич, о котором рассказывалось ранее. В первые дни июня начиналась упаковка – долгая и сложная процедура подготовки квартиры к отъезду обитателей, сбор всевозможных домашних принадлежностей: скажем, есть из чужих тарелок им представлялось немыслимым. Вещи отправляли отдельно, почтовым поездом, нанимали такси, ехали на вокзал, потом – первый вечер на новой вилле (однажды Матисс очень удивился, когда в 1919 году предложил Щукину-эмигранту совместно навестить старого Ренуара. Они договорились встретиться в поезде. Матисс долго не мог найти своего московского патрона: все дело в том, что он искал Сергея Ивановича в первом классе, а тот всегда ездил вторым, впрочем, вполне комфортабельным, – не из экономии, а в силу традиции: первым классом ездили только авантюристы и нувориши).
Так было и после Второй мировой войны, во все времена семья Щукиных сохраняла жизненный уклад, к которому привыкла в России. Сергей Иванович на протяжении 30 лет содержал примерно десять человек, семья его младшей дочери, Ирины Сергеевны, занимала обширную собственную квартиру в престижном 16-м округе Парижа. Семья его старшей дочери, Екатерины, жила в построенной отцом вилле на Лазурном Берегу, никто из них вплоть до 1970-х годов даже не работал. Когда же надо было покрыть долги, то наследники Щукина порой продавали собранные им картины. Ведь и в эмиграции Сергею Ивановичу случалось вспомнить былое увлечение собирательством. Но во Франции оно не носило столь активного характера, как в России. Да и сам он признавал, что лучшие картины остались на родине. Последними картинами, приобретенными Щукиным во Франции, были работы художников Ле Фоконье и Дюфи.