Причина же была проста: душа юноши уже давно покинула его тело, а то, что сумела возвратить в него Алая, было совсем другой природы. Кончилось все совсем грустно. Однажды теплой июньской ночью он крепкими руками свернул шеи троим своим малюткам, потом этими же крепкими руками начисто отрезал голову жене, а потом пошел в дом отца и матери и повесился там в сенях.
Человек не должен жить без души, – раз и навсегда сделала вывод Алая. А почему в одних случаях душа сразу оставляет еще дышащего, а в других – сидит в нем крепко, словно корень хрена в земле, – колдунья не знала.
Иногда происходит так, а иногда – эдак. Этот случай – безнадежный. Сына надо отключить от аппаратов, похоронить и оплакать. Внушив это очень влиятельному человеку, она покинула скучный город Цюрих, и вспомнила безнадежный случай только еще один раз, когда послала на могилу неуместную в общем-то, слишком яркую и благоухающую, слишком живую тысячелепестковую алую розу, напоминавшую ароматом своим райский сад. Впрочем, никто не обратил внимания на ее прощальный подарок.
38. Подлость
Святой Алая не была. Да она и не стремилась быть ни святой, ни праведной. Но если б вы с ней заговорили об этической составляющей непростой профессии колдуньи, то, решительно тряхнув головой, она бы сказала: "Ну, уж подлостей-то я никогда не совершала". Не совершала, говоришь? Ну, это, как сказать.
Мужчина, вольготно сидевший посреди горницы на дубовом табурете, был уверен. Даже слишком уверен.
– Дело известное, – важно говорил он, – ну, родился ребенок с придурью. Случается. Но ведь лекарство есть.
Алая посмотрела на скрюченное тельце лежавшего перед ней на столе трехлетки, на его паучьи ручки и ножки, на раздутую голову, не без отвращения заглянула в водянистые бессмысленные глаза.
– И какое же лекарство? – тихо спросила она.
– Так известное же дело! Берешь по капле крови, пота и слез от отца и матери и валяешь из них пилюлю. Как ребятенок пилюлю сглотит, враз выздоровеет.
– И как же свалять пилюлю из воды?
– Ну, я не знаю. Ты ведь колдунья, ты и валяй.
Сидевший на табурете был не просто просителем, он был марк-графом той обширной области, в которой находился лес. И хотя сам лес считался королевскими владениями, делу это особо не помогало. Поссориться с марк-графом означало почти наверняка необходимость собирать манатки и убираться подобру-поздорову, куда подальше, да как бы еще не прибитой на дорожку. Алая еще раз взглянула на ребенка. Это была врожденная тяжелая болезнь, из тех, что заключаются в нарушении изначальных связей и законов, и помочь тут она ничем не могла. Вот если б он страдал нервной горячкой, да пусть даже и падучей! Колдунья вздохнула и приготовилась врать.
– Дело вот в чем, – ненароком открыв склянку с ветром убеждения, проговорила она самым своим мягким голосом. – Вылечить его, конечно, можно бы, если только найти отца.
Марк-граф недоуменно взглянул на Алую.
– Не понял? – спросил он заплетающимся языком.
– А что тут не понимать? – так же мягко отвечала она. – Не ты отец-то.
– А кто?
– Знать не знаю. Блондин, видать, какой-то, – кивнула Алая на льняные кудельки ребенка.
– Так…, – марк-граф рывком поднялся с табурета. – Шкуру спущу! Под землей найду!
И не попрощавшись, хлопнул дверью.
"Ничего-то ты не найдешь. Хотя бабу жалко" – мимолетно подумала Алая и тут же выкинула этот случай из головы.
39. Анекдот с зеброй
Некоторые случаи, произошедшие с Алой в современном мире, иначе, как анекдотом, и не назовешь.
Расскажу-ка я, к примеру, вам вот эту коротенькую историю.
Всем известно, что по туристическим местам Санкт-Петербурга разгуливают ростовые куклы и пристают к разным китайцам, финнам и прочим шведам. Эти негодяи очень ловко выцепляют глазом из толпы легко поддающуюся внушению личность и обирают ее дочиста. Но в этот раз бродившему возле Конюшенной субъекту в костюме зебры не повезло. Неизвестно почему он прицепился к совершенно невзрачной женщине в неприметном пуховике. Обыкновенная эта женщина сперва просто отмахивалась от нахала, но тот все лез и лез ей поперек дороги и наконец просто встал на пути, не давая ей пройти. Он, видно, думал, что женщина помечется-помечется, да и сунет ему по крайней мере пятьсот рублей. Но женщина ничего такого делать не стала. Она просто легонько дунула на приставалу и тот, словно снесенный ураганом, опрокинулся на спину. А потом произошло нечто, на что никто не обратил внимания – им просто было не положено этого замечать.