- Ещё раз, пожалуйста, товарищ подполковник.
- Овав-вы оов-ве!
Сорвав с лица запотевшие противогазы, два добровольца скорчились в судороге и перебивая друг друга непечатно сказали, что им ничего не слышно. И, уж тем более, не понятно. Подполковник стянул с покрасневшего лица маску и швырнул её на стол. Вытащил из кармана расчёску и поправил остатки растительности.
- Чёрт! Мне никогда это в голову не приходило. А как скомандовать взводу? А роте?
- Связь - нерв армии! Без связи нет управления, без управления нет победы! - блеснул я знаниями военных лозунгов.
- Ладно! Хорош издеваться. Поскольку с индивидуальной защитой мы закончили, переходим к действиям в условиях применения противником ядерного оружия. Значит, при применением противником ядерного оружия мы, первым делом, укрываемся в бомбоубежище. По окончании бомбардировки на поверхность выходит группа радиационной разведки, оснащённая приборами обнаружения радиоактивного заражения. Кто там у нас командир группы по боевому расписанию?
Я поднимаюсь:
- Нам не повезло, товарищ подполковник. Начальник группы - я.
- Почему это нам не повезло? Скорее наоборот, у нас очень умный и находчивый боевой командир.
- Ну вот этот умный и находчивый не хочет выходить из бомбоубежища.
- Как это не хочет? - опешил подполковник.
- Потому что я знаю, что ждёт меня наверху.
- Но ведь... есть присяга. Приказ! Я могу заставить под угрозой оружия.
- Присяга и приказ, товарищ подполковник, могут уже не играть никакой роли, потому что мы с вами остались последние живые после этой бомбардировки. А оружие есть и у меня. Но я с Вами согласен. Надо выполнять свои обязанности. Приказ есть приказ. Его не обсуждают, а выполняют. Итак... я выхожу на поверхность, включаю приборы и вижу, что возвращаться мне уже нет необходимости. Доза смертельная и жить мне осталось столько, сколько времени, сколько нужно, чтобы вытащить и передёрнуть пистолет, чтобы не корчиться с ожогами. Внешними и внутренними. Вы меня обратно тоже не запустите, чтобы не нахвататься от меня. В принципе, я обратно и не хочу, но я помню, кто приказал мне пойти и умереть просто так. Я беру один из тягачей, завожу и нагребаю вам на бомбоубежище хороший слой земли на оба выхода. И радиация вам теперь не страшна, но и жить вы будете недолго. А потом я стреляюсь. Как Вам сюжет, товарищ подполковник?
В гробовой тишине класса подполковник садится за свой стол, откидывается на спинку и, закинув руки за голову, смотрит поверх наших голов. Все ждут. Подполковник тоже чего-то ждёт. Не дождавшись, он со стуком опускает руки на крышку стола.
- У меня брата призывали убирать на Чернобыле. Сейчас уже не поднимается с кровати. Всё! Занятие окончено! Все свободны!
Это были, наверное, самые убийственные сборы личного состава в ВС СССР. Восемь трупов из тридцати двух возможных. Народ по пьянке попал на грузовике под поезд, отмечая окончание сборов.
Интересно, какое там у меня уже звание?
23. Боевой офицер. (возможно случайное совпадение фамилий)
- Вот и посуди, Карданов, какой из тебя командир роты может получиться, - весь вид полковника Баглая свидетельствовал о том, как приятно ему делать замечание младшему офицеру.
Зачем-то понюхав выпачканый указательный палец, командир вытащил носовой платок, покрутил его в руке и ... вытер палец о висевшее в умывальной комнате солдатское полотенце.
"Ну и гусь!" – хмуро подумал Геннадий.
- Я думаю, что рано тебе ещё о повышении думать, - полковник перекатился с пяток на носки и покрутил головой, как бы выискивая на что ещё обратить внимание, но то, что произошло далее, отбило у него охоту к осмотру помещения роты.
- Извольте говорить мне «Вы»! – произнёс старший лейтенант.
- Вот как?!
- Так точно, товарищ полковник, мы не являемся близкими друзьями.
- Ну-с, хорошо. Занимайтесь, товарищ старший лейтенант, .... по распорядку, - и Баглай, отдав честь вытянувшемуся в приветствии дневальному, вышел из казармы.
- Дневальный!! - взорвался Карданов едва за полковником закрылась дверь и тут же, взглянув на себя в зеркало, висевшее на стене, подумал, что пожалуй излишне перенапряг свои голосовые связки, - Дежурного ко мне!
- Младший сержант Зеленков к старшему лейтенанту Карданову! - закричал дневальный и по полу забухали сапожищи двухметроворостого дежурного по роте.
Уже почти успокоившись, офицер взял сержанта под локоть и повторил обход помещения тем же путём, что и с полковником.
Сознание словно раздвоилось: один Карданов продолжал обычные дела ответственного офицера роты, а второй продолжал на все лады повторять фразу, сказанную комбригом: "... какой из тебя командир роты получится". Может впервые двадцатисемилетний старший лейтенант оглянулся на весь свой путь в Советской Армии. До сих пор он был уверен в правильности выбранного пути. Отслужив срочную, Геннадий совершенно осознанно поступил в Рязанское Десантное Училище и был уверен, что потерянные для карьеры офицера три года с лихвой компенсируются опытом и знаниями солдатской службы. И вот только сейчас он вдруг остро осознал, что его ровесники давно уже ходят капитанами и примеряются к батальонным должностям.
- Ну я тебе докажу!
- Что докажете, товарищ старший лейтенант?
- Что? А, нет... это.. я покажу тебе беспорядок в умывальной комнате, обнаруженный высоким гостем, - никогда не знающий тупиковых ситуаций, Карданов с некоторым удивлением отметил, что начал думать вслух и снова посмотрел на себя в зеркало: "Что, старик, заело? А, всё-таки, интересно: какой из меня командир роты выйдет?"
Утром, доложив командиру роты о посещении роты командиром части, Геннадий отправился домой. В его распоряжении было пол-дня.
- У тебя ничего не случилось? - поинтересовались за обедом жена.
- Нет. А что?
- Да ты уже третий кусок хлеба берёшь не доев предъидущий.
- Значит где-то двое голодных осталось, - отшутился Геннадий, - К учениям готовимся.
"К учениям! Ну конечно же учения! " Нечаянная фраза, как луч фонаря в темноте, вдруг высветила и расставила всё по местам. Нужно сделать смотр своим командирским качествам и чтобы арбитром или, по крайней мере, одним из арбитров этого смотра был командир части.
Когда Карданов вышагивал от автобусной остановки на окраине Уссурийска до КПП своей части, план был уже готов.
Конечно, никто не даст добро на проведение таких учений. Значит надо устроить что-то необычное. Может быть даже на грани дозволенного. И теперь всё своё свободное время и, даже, большую часть служебного старший лейтенант отдавал решениям задач так или иначе связанных с идеей учений. Уже и забыв о первопричине этого замысла, как мальчишка, увлечённый подготовкой к игре, офицер обстоятельно готовил план.