Утром следующего дня радушные хозяева показывали достопримечательности своего поселка: пятиэтажные дома «на ногах» — на сваях, вбитых в вечную мерзлоту, детский сад с зимним садом и большим бассейном, в котором купались и визжали ребятишки. И всюду в домах, в учреждениях масса зелени, от простых, хорошо знакомых домашних цветов и до каких-то экзотических деревьев в кадках и ящиках с землей. Сначала это было зрелищем непривычным. Но потом, поколесив по безлесым просторам заснеженной тундры, я понял смысл этого «злоупотребления» жилой площадью. Там, в тундре, за далекие снежные увалы уходили тонкие фермы с проводами, по которым шла сюда, в это царство вечной мерзлоты, снега и неисчислимых богатств, живительная электроэнергия от далекой электростанции.
Я глядел на тонкие нити, связывающие оазис жизни с питающим центром, и думал: какой наглядный пример великого диалектического закона единства и борьбы противоположностей демонстрируется здесь. С одной стороны, повышая свою энерговооруженность, человек становится сильнее. Все более смело проникает он в чуждые ему условия враждебного мира, не приспособленные для его жизни. Люди освоили заполярные области планеты, начинают обживать мир подводный, работают уже едва ли не по году в орбитальных космических лабораториях. И все это держится на такой тоненькой и такой непрочной на вид проволочке, по которой идет энергия, поступает электричество, обеспечивающее существование человека, человечества, цивилизации. Оборвите ее — и человек погибнет, человечество понесет урон, цивилизация пошатнется. Становясь сильнее, человек одновременно все больше и больше оказывается в зависимости от созданного им для себя искусственного мира взаимодействия природы и общества, в пределах которого решающим фактором стала разумная человеческая деятельность — ноосфера.
Не о том ли писали классики марксизма, говоря, что «сосуществование двух взаимно противоречащих сторон, их борьба и их слияние в новую категорию составляют сущность диалектического движения»?[6]
В 1977 году с группой советских писателей мне довелось побывать в Соединенных Штатах Америки. Мы прилетели в начале осени, когда еще свежи были в памяти нью-йоркцев события 13 июня 1977 года, получившие название «Великого затмения».
В тот день в энергосистеме города-гиганта случилась авария. Одна за другой «вырубились» распределительные сети районов. Улицы многомиллионного людского муравейника погрузились во мрак. «Повисли» лифты в многоэтажных домах и в небоскребах. Остановились поезда метро в подземных туннелях. Прекратилась подача воды в водопроводную сеть. Оборвалась связь. Стали заводы и фабрики на окраинах, застыл порт. По городу понеслась лавина слухов и сообщений о несчастных случаях. Во мраке ночи начались грабежи. Багровое пламя пожаров взметнулось в черное небо. Паника охватила население…
25 часов огромный город был лишен энергоснабжения. По последствиям такую катастрофу можно сравнить лишь со стихийным бедствием. Это пример силы и слабости человеческого общества, поставившего свою жизнь в зависимость от искусственно добываемой энергии. Поистине мы стали пленниками джинна, выпущенного из бутылки. Однако прогресс неостановим. И одним из важнейших средств, гарантирующих от подобных катаклизмов, является повышение надежности энергетических систем.
Вы помните, что на долю топливно-энергетического комплекса СССР приходится примерно пятая часть энергоресурсов всего мира. Мы занимаем второе место по производству электроэнергии. Гигантские генераторы и агрегаты мощностью в сотни тысяч и миллионы киловатт работают на фабриках электричества, которые мы привыкли называть электростанциями.
В нашей стране строятся ЛЭП переменного тока напряжением 750 и 1150 киловольт и постоянного тока на 1500 киловольт. В то же время на полигонах и в лабораториях ведутся испытания моделей, рассчитанные еще на более высокие напряжения.
Немного найдется в мире и таких научных коллективов, таких крупных, оснащенных по последнему слову науки и техники проектных и исследовательских институтов, как у нас. В этом отношении Советский Союз достойно продолжает традиции русской науки. Наши ученые на всех этапах развития науки об электричестве вносили в нее ощутимую лепту. В эпоху изучения статического электричества это были Ломоносов и Рихман, Эпинус, во времена «гальванизма» — Василий Петров. На пороге электротехники стояли Ленц и Якоби. Их эстафету подхватили Яблочков и Лодыгин, Чиколев и Доливо-Добровольский… А ведь, выбрав в качестве предмета описания только энергетику, мы ни словом не упомянули таких гигантов, как Столетов и Лебедев, как Попов…