Имя аббата Нолле еще не раз встретится в нашей книжке, и потому читатель вправе знать, кем же был в действительности этот человек, немало сделавший для развития физики XVIII столетия.
Попробуем ранним весенним утром 1735 года последовать за проворным физиком в сутане, после того как он вышел из собственного дома… Париж — его бульвары, улицы… Смотрите, крепкие ноги привели аббата к ботаническому саду. Вот он всходит на крыльцо, поднимает дверной молоток… Да ведь это дом, в котором живет директор этого славного научного заведения, небезызвестный нам Шарль Франсуа де Систерне Дюфе…
— Как это кстати, господин аббат, что вы заглянули ко мне! — говорит Дюфе, встречая гостя на пороге. — Я задумал воспроизвести опыты сэра Стефена Грея по электризации человека, и мне нужен помощник. Этот болван Жюльен, мой препаратор, сбежал от страха…
Нолле огляделся. У стола с бумагами стояла прислоненная к креслу стеклянная трубка — главный прибор для добывания электричества. С потолочной балки вниз спускались подвешенные петли из шелковых шнурков.
— Мой бог, зачем эти приспособления, дорогой Дюфе? Они так напоминают собой дыбу, что я чувствую себя гостем парижского прево.
Пока Дюфе залезал в петли и располагался в них так, чтобы ни рукавом, ни краем камзола не коснуться пола, аббат Нолле натирал трубку и болтал, рассказывая о последних научных новостях вперемежку со сплетнями! Приятный разговор, вести о случившемся, анекдоты — постоянный арсенал светскости. В ходе беседы он то и дело касался стеклянной трубкой подвешенного на петлях естествоиспытателя, сообщая ему электрическую силу. Но как узнать, когда электричества накопилось достаточно?
— Ах, Дюфе, придумали бы вы, право, инструмент, с помощью которого можно было бы видеть степень электризации.
— Уже!
— Что уже?
— Уже придумал. Взгляните на эту кисточку из растрепавшихся нитей шелкового шнурка. Чем больше вы сообщаете мне электричества, тем дальше нити расходятся друг от друга. Смотрите, как они ощетинились. Это свидетельствует о том, что я полон, полон электричеством.
— Превосходная мысль. И такая простая… Но позвольте мне проверить то же старым и надежным способом.
Аббат поднес Дюфе фарфоровую тарелку, наполненную обрывками бумаги. Естествоиспытатель протянул к ним палец, и обрывки зашевелились.
— Ну как, вы довольны? Убеждены? — Дюфе улыбнулся. Аббат согласно склонил голову. — Вот что, передайте мне, пожалуйста, вон ту стеклянную палочку, которая лежит на столе. Мы посмотрим, по всей ли ее длине электричество распространится равномерно.
Нолле протянул требуемое. Но когда Дюфе хотел взяться за палочку, из его руки выскочила вдруг большая голубая искра, раздался треск, и оба исследователя почувствовали уколы. Это было настолько неожиданно, что оба вскрикнули, а потом засмеялись.
В том же году Дюфе опубликовал подробное сообщение об изучении им электрических искр и голубоватого свечения, которым бывали окружены электризуемые тела. «Возможно, — писал он, — что в конце концов удастся найти средство для получения электричества в больших масштабах и, следовательно, усилить мощь электрического огня, который во многих из этих опытов представляется (если можно сопоставлять нечто очень маленькое с чем-то очень большим) как бы одной природы с громом и молнией». Это было первое в истории науки опубликованное высказывание об электрической природе молнии.
Теперь все дело упиралось в «средства для получения электричества в больших масштабах». Это понимал не только Дюфе. К сожалению, он рано умер, всего 41 года от роду. Но поисками средств и способов получать большее количество электричества заняты были многие. Интересовался ими и аббат Нолле. Он сразу оценил новые возможности для эффектных демонстрационных опытов, которые могли бы давать электрические искры.
Начиная с середины XVIII века опыты с электричеством, получаемым от трения, стали любимым развлечением образованных людей. Изумительные и совершенно непонятные свойства электризуемого тела уже не только притягивать к себе пушинки и соломинки, но и светиться, рождать искры, сопровождаемые треском, который отдаленно напоминал грозовой гром, — все это приводило людей в подлинный восторг.