В промежутке между первой и второй мировыми войнами отношение к противотанковым ружьям менялось в зависимости от взглядов на будущее применение танков. Так, появление тяжелых, хорошо бронированных, тихоходных танков говорило о том, что ружья — бесперспективны, что будущее за противотанковой пушкой. Напротив, создание подвижных соединений из легких быстроходных танков настоятельно требовало вооружить пехоту именно противотанковыми ружьями.
«В будущей войне, — писал Артиллерийский комитет Главного артиллерийского управления Красной Армии 9 ноября 1938 года, — танки чаще всего будут появляться большими массами неожиданно… Действия противотанковых орудий и артиллерии обороняющихся не всегда смогут оказать своевременную поддержку пехоте. В зависимости от условий боя и местности пехота может быть предоставлена сама себе, не имея средств вывести танк из строя. При наступлении громоздкие орудия не сумеют сопровождать отдельные стрелковые части, и танки обороняющихся могут безнаказанно расстреливать их. В силу этих соображений является необходимостью иметь на вооружении роты противотанковые средства… Таким средством является противотанковое ружье, посильное по весу обслуживанию в бою двум человекам».
Заметим: мысль о самоходных бронированных артиллерийских орудиях, ставших наиболее грозным противотанковым оружием, не рассматривалась всерьез в 1938 году…
Тогда же были сформулированы и основные требования к противотанковым ружьям. Они должны были быть легкими, маневренными, легко маскируемыми и должны были пробивать 20-мм броню легких танков с дистанции до 500 м при угле встречи 30°. Этим требованиям, как показали предварительные разработки, удовлетворяло ружье калибра 14,5 мм с пулей весом 64 г и начальной скоростью 1000 м/с.
Всего через полгода конструкторы Н. Рукавишников, С. Владимиров и Б. Шпитальный создали противотанковые ружья, соответствовавшие новым требованиям. Из них наилучшим оказалось самозарядное ружье Н. Рукавишникова, делавшее до 15 выстрелов в минуту, легко переносимое двумя бойцами и пробивавшее 20-мм цементированную броню с дистанции 500 м. Именно это ружье и было принято на вооружение под названием «14,5-мм противотанковое ружье образца 1939 года». Но, к сожалению, дальнейшие события развивались неблагоприятно для творцов противотанковых ружей.
Действия немецких танковых корпусов в Западной Европе породили мнение, что будущее — за толстобронными танками, против которых окажутся бессильными 37-, 45- и даже 76-мм противотанковые пушки. При всей справедливости этого мнения, подтвержденного историей, оно послужило основой для чересчур поспешных действий: перед правительством был поставлен вопрос о прекращении производства 45—76-мм пушек всех вариантов. Неудивительно, что в этих условиях вопрос о противотанковых ружьях решился автоматически: их вообще сняли с вооружения.
«С первых дней войны мы убедились, какая непростительная ошибка была совершена, — вспоминал много лет спустя бывший нарком вооружения Б. Ванников. — Немецко-фашистские армии наступали с самой разнообразной и далеко не первоклассной техникой, включая трофейные французские танки «Рено» и устаревшие немецкие танки Т-I и Т-II». Вот почему 8 июля, всего через две недели после начала войны, Главному Военному Совету было вторично представлено противотанковое ружье Рукавишникова, который дальновидно продолжал совершенствовать свое снятое с вооружения ружье. Но, как ни парадоксально, препятствием для принятия ружья на вооружение послужило его совершенство: превосходя все тогдашние иностранные образцы по боевым и эксплуатационным качествам, оно было слишком сложным по конструкции и дорогим в производстве. А в те дни требовалось как можно больше ружей, как можно проще и как можно дешевле. А главное — они были нужны немедленно. Вот почему тогда же, в июле 1941 года, правительство поручило спроектировать противотанковые ружья двум виднейшим оружейникам — В. Дегтяреву и С. Симонову, которые представили готовые образцы всего через две недели.
Сначала оба конструктора представили самозарядные магазинные ружья, позволявшие вести огонь, не отрывая приклада от плеча для перезаряжания. Из них более удачным оказалось ружье Симонова, который использовал свой богатый опыт по созданию 7,62-мм самозарядной винтовки образца 1938 года.