Почти все критики, рассматривавшие «Песню о Соколе», так или иначе говорили о неопределенности идеалов, неопределенности цели, стремиться к которой призывает Горький.
Вспоминая настроения молодежи в конце прошлого века, П. С. Коган в статье 1927 г. писал о нескончаемых спорах по поводу литературных событий, в частности дискуссиях о том, «за что бился в „бескрайнем небе“ Сокол, кто был его врагом. Помню, — свидетельствовал Коган, — Протопопов, эпигон писаревской традиции, и Михайловский, последний могикан потускневшего народничества, требовали от Горького, чтобы он представил общественную и политическую программу Сокола. Но и „тогдашние начинающие марксисты“ не любили „бесплодных полетов в небо“ <…> были среди нас такие, которым казалось предпочтительнее мужество разумное, планомерно направленное». Сам Коган считал Горького конца века «поэтом необузданного индивидуализма», хотя и находил, что «в нем было что-то созвучное начинающемуся марксистскому движению» («Известия ЦИК СССР и ВЦИК», 1927, № 220, 25 октября).
В. В. Воровский также отметил в статье «О М. Горьком» недостаточно четкое воплощение передовых общественных сил в раннем творчестве Горького. Эту особенность он поставил в связь с историческим периодом, дав при этом объяснение «культа силы» в творчестве Горького, — объяснение, в корне исключающее приписываемый писателю индивидуализм.
«Г-н Горький не нашел или, по крайней мере, не изобразил в своих рассказах такой общественной силы, которая могла бы воплотить излюбленные им нравственные качества, — писал Воровский. — Причина этого, на мой взгляд, та, что сила эта только нарождается. Из пор общества медленно, но неуклонно выделяются элементы со своеобразной психологией, с недовольством сущим, с тоской по будущему и с культом силы, необходимой для этого будущего. Такие безыменные личности проскальзывают иногда в рассказах г. Горького, но в неопределенных контурах» (Воровский, стр. 67).
Сам Горький в 1928 г. писал, что давление на него «томительно бедной жизни» заставило его «попытаться внести в „бедную“ жизнь такие вымыслы, „выдумки“, как „Сказка о Соколе и Уже“, „Легенда о горящем сердце“, „Буревестник“…». Рассуждения писателя об «активном романтизме», призывающем к деянию, поясняют, что́ именно он разумел, говоря об этих вымыслах (Г-30, т. 24, стр. 473, 475, 477, 499). Это согласуется с принципиальным утверждением Горького: «Я начал свою работу возбудителя революционного настроения славой безумству храбрых» («Коммунистический Интернационал», <1920>, № 12, <июль>, стр. 1935).
Именно так и воспринималась «Песня о Соколе» широкими массами. Цель стремлений Сокола становилась четкой, приобретала определенность в читательском восприятии как призыв к борьбе по мере нарастания революционных «волн». Последующее творчество Горького, в первую очередь «Песня о Буревестнике», проливало свет и на более ранние произведения. Характерно, что по мере назревания в России революционной ситуации реакционные критики всё чаще называли «Песню о Соколе» революционной прокламацией. С другой стороны, революционно настроенный критик В. В. Стасов в 1906 г. сказал, что «Песня о Соколе» принадлежит к лучшим созданиям Горького и «останется навеки» (см. . . Владимир Стасов. Очерк его жизни и деятельности, т. II. Л., 1927, стр. 682).
«Песня о Соколе» была взята на вооружение революционным движением. Весной 1902 г. в Петербурге распространялась адресованная «Товарищам горным студентам» гектографированная листовка с эпиграфом: «Безумству храбрых пою я славу!» (ЛЖТ1, стр. 372–373). Бакинский комитет РСДРП в августе 1903 г. выпустил прокламацию по поводу убийства в тюрьме Ладо Кецховели. Эпиграфом взяты слова: «О смелый Сокол, в борьбе с врагами истек ты кровью» (там же. стр. 445–446).
Своеобразный, «доработанный» вариант «Песни о Соколе» выпустило издательство Иоанна Рэдэ (Берлин, 1903): «М. Горький. Революционные песни и баллады. С предисловием М. Сукенникова». «Песня о Соколе» здесь напечатана с подзаголовком: «В редакции, воспрещенной русской цензурой». Текст «Песни…» воспроизводит прежние издания с многочисленными добавлениями предложений и слов, причем настойчиво повторяются слова «свобода» и «тираны». Например, после предложения: «Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету!» вставлено: «Тобой вдохновившись, они сбросят иго тиранов, тобой вдохновившись, они завоюют свободу».
Мимо «Песни о Соколе» не прошла царская цензура. В 1902 г. Варшавский цензурный комитет, рассмотрев вышедшую на польском языке книгу Горького «В степи», «Песня о Соколе», «Челкаш», постановил исключить «Песню о Соколе» целиком, как произведение, которое «заключает в себе аллегорическую идеализацию революции» (Г, Материалы, т. III, стр. 408).