Вот как! А руковождение обществом? Это, видите ли, задача, забракованная в силу неразрешимости своей.
Куда вести? Всё пошатнулось.
А мне кажется — душа пошатнулась. Всё как было — так и есть, а вот душа человека испугана, измаяна и заплуталась во тьме жизни. Впрочем, ладно, не новость это для Вас» (Г и Короленко, стр. 40–41).
Горький указывает в этом письме, что цензор «подчистил» его фельетон. Цензурные изъятия можно с большой долей достоверности установить путем сопоставления гранок «Самарской газеты» с публикацией фельетона в той же газете (Архив А. М. Горького, ХПГ-40-10-1)[12]. В собрании сочинений Горького в тридцати томах и в настоящем издании по гранкам восстановлены следующие, отсутствующие в газете, части текста: эпизод с будочником — «Пришел будочник ~ боялся, что он будет строг» (стр. 275–276); фраза «В красных рубцах лежали предо мной гранки ~ до крови высекли» (стр. 279).
Подзаголовок рассказа «Перевод с американского» носит явно иронический характер: в тексте встречаются прямые указания, что речь идет о «русской жизни», приводятся подробности русского быта. Возможно также, что при этом писатель имел в виду рассказ Марка Твена «Как я редактировал сельскохозяйственную газету» (1870).
Вторая половина рассказа Горького связана с конфликтом между «Самарской газетой», выступающей в рассказе под именем «Саламандры», и «Самарским вестником», именуемым «Карболкой». Вражда между этими двумя газетами и взаимные нападки возникли еще в 1894 г., до появления Горького в Самаре. Группа сотрудников «Самарской газеты» в составе семи человек покинула газету, причем большинство из них стали сотрудниками «Самарского вестника». В опубликованных ими заявлениях уход объяснялся невозможностью влиять на направление газеты (участвовать в подборе материала), а также разногласиями с секретарем редакции Ашешовым («Самарский вестник», 1894, № 270, 20 декабря, и № 272, 22 декабря). «Самарская газета» объяснила инцидент личными отношениями руководства газеты с одним из сотрудников («Самарская газета», 1894, № 262, 21 декабря).
В состав группы, подписавшей объяснение, входили сотрудники, упоминаемые в письме Горького: Р. Э. Циммерман (1866–1900), писавший под псевдонимом Гвоздев, писатель марксистского направления, экономист, книга которого «Кулачество-ростовщичество, его общественно-экономическое значение» (СПб., изд. Н. Гарина, 1899) вызвала рецензию В. И. Ленина (см. Полн. собр. соч., т. 4, стр. 55–59); М. Г. Григорьев — член марксистского кружка Н. Е. Федосеева, участник марксистских организаций Казани, Нижнего и Самары; И. А. Керчикер — журналист, выступавший со статьями по рабочему вопросу.
Отвечая на письмо Горького, Короленко писал ему 4 июля 1895 г.: «Письмо Ваше (весьма унылое) получил. Имею сделать два возражения. Во-первых, то, о чем Вы пишете, совсем не оправдывает ни Вашего мрачного тона, ни отчаянного пессимизма, с которым Вы относитесь и к прессе и к обществу в провинции. Если взглянуть на дело именно „искренно и просто“, то окажется, что несколько очень порядочных людей, рассорившись с „Самарской газетой“, начинают скопом сотрудничать в „Сам<арском> вестнике“. Надеются ли они ее улучшить? — Без всякого сомнения, иначе Чириков, например, которого я с этой-то стороны хорошо знаю, в газету бы не пошел. Что же дальше? Они полемизируют с „Сам<арской> газетой“. Очень жаль. Я не читал статей, о которых Вы говорите, но во всяком случае считаю эту полемику прискорбной. Однако — разве они одни повинны в этом? Разве в „Сам<арской> газ<ете>“ чуть не в каждом № нет какого-нибудь заряда по адресу „Сам<арского> вестника“? Они провинились, по-Вашему, в том, что пошли в „подлую газету“. Для меня вопрос — подлая ли она теперь, когда они там работают <…> надо оставить всем мелкие счеты и смотреть на полемику как на вещь очень серьезную, которую всегда надо направлять лишь туда, где она нужна по существу дела…» (Г и Короленко, стр. 42–43).
Взаимные нападки, однако, еще некоторое время продолжались, и Горький вновь обращался к Короленко с жалобами на тяжесть своей работы, с обвинениями других и себя в «неприличной полемике» и просил его содействовать приглашению в качестве редактора Дробыш-Дробышевского.
В то же время Горький общался с отдельными сотрудниками «Самарского вестника». Е. С. Иванова рассказывает в своих воспоминаниях, что Горький был постоянным участником встреч самарской интеллигенции у секретаря этой газеты К. Г. Разуваева, — встреч, где горячо обсуждались большие общественные вопросы (сб. «Горький в Самаре», стр. 229–230).
12
Гранки сохранились не полностью: нет целиком заключительной, четвертой части произведения, а в предшествующих частях — два пропуска.