- Признаюсь честно... У меня к ней чисто платоническое чувство. Люблю, как любят фанаты своего артиста - безнадёжно, но навеки. Знаешь, ведь я даже никогда не целовал её. Читал стихи, провожал домой из школы, дарил цветочки на женский праздник, и больше ничего не было. Сплошная романтика! Увидел её теперь по скайпу и всё вспомнилось. А тебя - никогда не брошу! Потому общение и переписка с ней тебе ничем не грозит.
- Получается, что самое главное - останусь ли я одна на старости лет или будет кому стакан воды подать. А наши сердца ты в расчёт не берёшь? Ведь ты мне тоже не безразличен! Но это только мои эмоции и мне с ними жить...
Подруга мужа продолжала писать, теперь уже им обоим. Она винила себя за первое послание, уверяла, что не навредит их семье и не понимала, как навредила уже.
Нервы Варвары расшатались до предела, в глазах постоянно блестели слёзы, и угадывалась всемирная тоска.
Она так устала от непонимания близкого человека, что сорвалась и уехала к внукам, благо наступили весенние каникулы. С ними провела целую неделю. Но от чего убежала, к тому и вернулась. В её отсутствие супруг продолжал "скайпиться" со своей неразделённой любовью, плакался ей о женском эгоизме и недовольстве жены.
Разлад возобновился, разборки продолжились. Пришлось Варваре конкретно кинуть: орёл или решка! Чтобы он прекращал свою переписку - до добра она не доведёт.
Муж написал той последнее, якобы прощальное послание, и дал прочесть жене. Письмо опять было настолько нежное, где под каждым «нет» ощущалось «да», что читая, Варя прикинула на себя:
- Мне бы кто такое написал! Испугалась бы точно. И что с этим делать? Нет, я не хочу вносить разлад в семьи своих одноклассников или бывших друзей. Поздно уже! Зачем обижать чужих жен! Не стоит вселять надежду в сердца тех, для которых сделать уже ничего не в силах и не вправе. Все поезда давно ушли от станций отправления к станциям конкретных назначений. А высокие несбывшиеся отношения лучше оставить для следующей жизни!
Супруг на эту отповедь жены молчал. Было видно, что человек сломался морально. Жалел жену и свои воспоминания одновременно. На последнее письмо своего друга дама не ответила. Может, обиделась, а может, поняла самое важное: не все территории можно метить прошлым...
Семья угомонилась, в доме стало тихо, спокойно и даже скучно. Вечерами сидели, кто у компа, кто у телика. Хотя исподволь Варя замечала по глазам и даже фигуре мужа, что приветик ожидался, а может это остатки стресса так сказывались на человеке.
Эпизод постепенно забывался, и Варвара верила в "хэппи энд". Но когда, гуляя по городу, проходила мимо интернет клубов, то замечала, как много там народа, и как долго те работают …
Был месяц май, цвела сирень
Как жаль, что цвет меняют паруса,
Изнашиваются, рвутся, выгорают...
Вот так же поменяется душа,
Которую никто не выбирает...
Глава 1. ЛЕСЯ
Мечта сбывается... Я еду в Италию!
В самолёте, когда народ успокоился и расселся по местам, заметила у впереди сидящего молодого человека огромный букет сирени. Ничего себе! В Италии и своей цветущей красоты полно! Может, парень хотел кому-то напомнить о родных местах, или вёз его любимой девчонке, которая некстати задержалась на чужбине. Всё может быть!
Я закрыла глаза… Какой большой и красивый букет…
...Был месяц май, цвела сирень! Сколько же мне было?
Помню, как вышла из парикмахерской с новой стрижкой... Опять молодая и красивая. Кроме шуток! Я же смотрелась во все витрины, видела в них своё отражение и сама себе здорово нравилась. Эта перемена имиджа поднимала настроение и немного возбуждала. Казалось, что все вокруг заметили модную причёску, ловила приятные взгляды прохожих, как счастливая пионерка, в только что повязанном галстуке.
Сорок тогда исполнилось… Но возраста не чувствовала, была по-прежнему стройная, подвижная, а выражение лица досталось не шибко углублённое умом и не замученное судьбой. Немного с юмором о себе - честнее будет…
Так вот... Шла и смотрелась! Рядом просигналила легковушка. Неужели мне? Из открытого окна старых "Жигулей", что-то выкрикивал мужичок и махал ручонками, как бы зазывая. Смешно и приятно! Стоило сделать причёску и тут же обратили внимание. Улыбнулась, но этот эпизод навеял в душе чувство лёгкой тревоги и недопонимания произошедшего. Не в первый раз бибикают! Даже из милицейских УАЗиков порой «приветы» раздавались. Этим-то чего надо? Такое внимание близко к сердцу не принимала: дурачатся ребята... И не девочка уже, а вполне себе дама, имеющая небольшую дружную семью.
Вся из себя гордая подошла к своему дому. Из почтового ящика вынула записку: какого–то Мишку просили принести гитару. Обращались явно не по адресу, но меня поразил почерк, который хорошо помнила! Эти округлые, легко читаемые буквы вызвали лёгкий шок! Догадалась, что послание нужно отдать в соседний дом, в точно такой же подъезд. И действительно, Мишка с гитарой проживал именно там. Когда же узнала фамилию автора записки и, что работает рядом в медвытрезвителе, поняла о всех сигналах и выкриках из милицейских машин. Фамилия была из прошлого. Вот судьба! Исподтишка, но всё-таки свела!
А началось всё за двадцать лет до этого странного эпизода...
…В первый свой отпуск мне предложили путёвку в пансионат. Он представлял собой несколько старых корпусов ещё с довоенного прошлого. Рядом текла Волга, росли сосны, бабки торговали белым наливом, среди отдыхающих мелькала молодёжь. И было ощущение свободы, лёгкости и чего-то неизведанного. Наверное, любви!
Я быстро нашла себе подружек. Девчонки из медучилища отдыхали здесь целой группой. Через пару дней заметила их сокурсника - невысокого худенького будущего фельдшера. Поймала ищущий взгляд его серо—зелёных глаз, но сама не подходила - выжидала. Сумели разговориться только, когда состоялась экскурсия на большом белом теплоходе. А после расставались только на ночь, отправляясь спать по своим многоместным комнатам. Любовь любовью, но я понимала, что это просто отпуск, да и паренёк выглядел слишком молоденьким. Так и не сказал тогда, сколько ему лет.
Днём загорали, купались и, сидя на берегу, я читала другу Есенина, а он напевал мне «Синий иней ». По вечерам танцевали на площадке пансионата, потом целовались в сквере на каждой лавочке, и поцелуи походили на затяжной полёт в бесконечной ночи.
Поздними вечерами, наблюдая за кустами и высокой травой, мы хихикали, понимая, что те шевелились не от ветра. Оттуда раздавался смех и шёпот. Сквер жил своей ночной жизнью, народ отдыхал и телом, и душой. По-молодости казалось, что таким старым дядькам и тёткам уже стыдно шарахаться по кустам: они-то там явно не только целовались. Наступало утро, и у всех вчерашних любовников сияла блажь на лицах!
Двенадцать дней буквально промелькнули. Становилось тоскливо, расставаться не хотелось. Определённости в отношениях быть не могло. Ему ещё нужно было взрослеть и учиться. Всё понимала, и делалось ещё тяжелее. Сплошная безнадёга, как будто теряла навсегда. Договорились пока писать друг другу. И начался почтовый роман.