Ты только посмотри, как она спускается по лестнице — настоящая дама! Что за поступь: медленная, величавая, уверенная — и вместе с тем легкая; в наше время в этом знали толк. Да, Тереза очень стара, мы с ней ровесницы. Ну конечно, помню! В детстве мы столько раз играли вместе — вот на этой самой площади — и в разбойников, и в салки, и в прятки, и в колдунчиков. Сколько лет прошло с тех пор! Тогда поселок казался нам гораздо больше, просто огромным, и все здесь было по-другому — ярче и веселей. Мы обегали его весь, но каждый раз открывали какие-нибудь новые, неведомые места, а по вечерам ждали возвращения лодок, а то и парусника из далеких стран, из Америки или Китая. Мой отец сам был лоцманом и плавал даже в Россию, по холодным морям, огибая ледяные скалы. Вернулся в роскошной меховой шубе, совсем как медведь, в церкви все чуть с ума не посходили. Все прошло. А то, бывало, к вечеру мы нарушали запрет и забирались в заросли тростника, замирая от ужаса и восторга. Мы шли медленно, почти на ощупь, и постепенно нас охватывало предчувствие волшебства. Долина Ремей была окутана тонкой пеленой тумана, а за ней кружились ведьмы в бешеном хороводе. Вернувшись домой, мы пугали наших бабушек рассказами о привидениях, которые бродят в камышах. Все прошло. Мы выросли, я вышла замуж. Тереза и ее сестра Жулия, та, что давно болела туберкулезом, много путешествовали с отцом, капитаном Вальялтой, на своем фрегате «Панчита». Потом фрегат разбился, а Жулия и старик умерли. А теперь, сама видишь, Тереза проходит мимо и даже не смотрит на меня, и ее горбатая племянница семенит следом, точно кривая собачонка. Надо же, проходит совсем рядом — и даже не замечает! Моя семья ничуть не хуже ее, а получается, я должна ей кланяться, как какая-нибудь служанка. Все изменилось. Тереза теперь унылая старуха, она разучилась смеяться. И поселок кажется мне, да и ей, конечно, тоже, таким маленьким, таким скучным и жалким! А были времена, когда он представлялся нам бескрайним, словно окутанным волшебным облаком. Улица Бомба, Рера-ла-Флека, улица Торре… Тереза вприпрыжку спускалась по лестнице, а теперь посмотри, как выступает. Что верно, то верно, настоящая дама.
Еще бы, конечно, у Капитанши дорогой гроб. Племянница-то у нее скупая, но уж на такое дело расщедрилась. В конце концов, они одной крови, и горбунья не захочет выставлять себя на посмешище. Подумать только, какое богатство на нее свалилось, чего только в жизни не бывает. А сеньор Висенс де Пастор совсем сгорбился, прямо вопросительный знак. Надо же, на старости лет остался один как перст, а ведь говорят, он всю жизнь любил Терезу. Да, народу полно, такое не часто увидишь, не каждый день Капитанши умирают. У-у, еще какая богатая, тысяч двести золотых унций, а то и больше. Огромные деньги, и все горбунье достались. Да что ты, я не завидую, меня бог здоровьем не обидел, и спина прямая, как у людей, грех жаловаться. Посмотри только, как соседки за ней увиваются; вчера и близко к себе не подпускали, а теперь вон как юлят. Все здесь: и коротышка Ботил, и хромая Фита, и Катерина, и Нарцисса Мус. Три последние обряжали старуху, потому что Паулина, племянница, сама бы не смогла, а сейчас ходят с кружкой, пожертвования собирают, кривые душонки. Знаешь, что мне рассказала Нарцисса? Что когда они искали саван, то нашли коробочку, а в ней золотистый локон и портрет какого-то юноши. И еще внизу имя написано, очень странное, французское, что ли… Это же надо, никто ничего не подозревал, ведь Тереза столько путешествовала! И всегда была такой гордой, такой холодной. Не здоровалась даже с моей крестной, царство ей небесное, потому что та была бедная, а между прочим, девчонками они вместе играли. И вот тебе раз, тайный любовник! Хотя, конечно, это все пустые разговоры, может, там ничего плохого-то и не было. Тише, уже выносят. Тяжело им, наверное, а лестница такая крутая, не споткнулись бы. Да, гроб дорогой, можешь не сомневаться, очень дорогой. Как потеют, бедняги, просто жалко смотреть. Еще, чего доброго, уронят покойную на ступени.