— Про генералов, ежели угодно, я и сам могу вам объяснить.
Фельдшер Иванов слегка выпивши.
— По нашему медицинскому рассуждению, — говорит он, — ты скипидар и больше ничего.
— Мы вашу медицину понимаем… Кто, позвольте вас спросить, в прошлом годе пьяного плотника, вместо мертвого тела, чуть не вскрыл? Не проснись он, так вы бы ему живот распороли. А кто касторку вместе с конопляным маслом мешает?
— В медицине без этого нельзя.
— А кто Маланью на тот свет отправил? Вы дали ей слабительного, потом крепительного, а потом опять слабительного, она и не выдержала. Вам не людей лечить, а, извините, собак.
— Маланье царство небесное, — говорит Кузьма Егоров. — Ей царство небесное. Не она деньги взяла, не про нее и разговор… А вот ты скажи… Алене отнес?
— Гм… Алене!.. Постыдились бы хоть при духовенстве и при господине жандарме.
— А вот ты говори: ты взял деньги или не ты?
Староста вылезает из-за стола, зажигает о колено спичку и почтительно подносит ее к трубке жандарма.
— Ффф… — сердится жандарм. — Серы полный нос напустил!
Закурив трубку, жандарм встает из-за стола, подходит к Серапиону и, глядя на него со злобой и в упор, кричит пронзительным голосом:
— Ты кто таков? Ты что же это? Почему так? А? Что же это значит? Почему не отвечаешь? Неповиновение? Чужие деньги брать? Молчать! Отвечай! Говори! Отвечай!
— Ежели…
— Молчать!
— Ежели… Вы потише-с! Ежели… Не боюсь! Много вы об себе понимаете! А вы — дурак, и больше ничего! Ежели папаше хочется меня на растерзание отдать, то я готов… Терзайте! Бейте!
— Молчать! Не ра-а-азговаривать! Знаю твои мысли! Ты вор? Кто таков? Молчать! Перед кем стоишь? Не рассуждать!
— Наказать-с необходимо, — говорит дьячок и вздыхает. — Ежели они не желают облегчить вину свою сознанием, то необходимо, Кузьма Егорыч, посечь. Так я полагаю: необходимо!
— Влепить! — говорит бас Михайло таким низким голосом, что все пугаются.
— В последний раз: ты или нет? — спрашивает Кузьма Егоров.
— Как вам угодно-с… Пущай… Терзайте! Я готов…
— Выпороть! — решает Кузьма Егоров и, побагровев, вылезает из-за стола.
Публика нависает на окна. Расслабленные толпятся у дверей и поднимают головы. Даже баба с переломленным ребром, и та поднимает голову…
— Ложись! — говорит Кузьма Егоров. Серапион сбрасывает с себя пиджачок, крестится и со смирением ложится на скамью.
— Терзайте, — говорит он.
Кузьма Егоров снимает ремень, некоторое время глядит на публику, как бы выжидая, не поможет ли кто, потом начинает…
— Раз! Два! Три! — считает Михайло низким басом. — Восемь! Девять!
Дьячок стоит в уголку и, опустив глазки, перелистывает книжку…
— Двадцать! Двадцать один!
— Довольно! — говорит Кузьма Егоров.
— Еще-с!.. — шепчет жандарм Фортунатов. — Еще! Еще! Так его!
— Я полагаю: необходимо еще немного! — говорит дьячок, отрываясь от книжки.
— И хоть бы пискнул! — удивляется публика.
Больные расступаются, и в комнату, треща накрахмаленными юбками, входит жена Кузьмы Егорова.
— Кузьма! — обращается она к мужу. — Что это у тебя за деньги я нашла в кармане? Это не те, что ты давеча искал?
— Оне самые и есть… Вставай, Серапион! Нашлись деньги! Я положил их вчерась в карман и забыл…
— Еще-с! — бормочет Фортунатов. — Влепить! Так его!
— Нашлись деньги! Вставай!
Серапион поднимается, надевает пиджачок и садится за стол. Продолжительное молчание. Дьячок конфузится и сморкается в платочек.
— Ты извини, — бормочет Кузьма Егоров, обращаясь к сыну. — Ты не того… Чёрт же его знал, что они найдутся! Извини…
— Ничего-с. Нам не впервой-с… Не беспокойтесь. Я на всякие мучения всегда готов.
— Ты выпей… Перегорит…
Серапион выпивает, поднимает вверх свой синий носик и богатырем выходит из избы. А жандарм Фортунатов долго потом ходит по двору, красный, выпуча глаза, и говорит:
— Еще! Еще! Так его!
Контора объявлений Антоши Ч.
для удобства гг. публикующих арендовала в «Зрителе» на 1881 год отдел для помещений реклам и публикаций разного рода
АРТЕЛЬ ТЕАТРАЛЬНЫХ БАРЫШНИКОВ
Сим имеет честь уведомить, что, для удобства публики, она избрала своим местопребыванием портерную, близ театра. Ввиду предстоящего приезда знаменитой Сары Бернар[42], вошла в соглашение с кем следует и предлагает услуги.
ДОКТОР ЧЕРТОЛОБОВ
Специалист по женским, мужским, детским, грудным, спинным, шейным, затылочным и многим другим болезням. Принимает ежедневно с 7 ч. утра до 12 ч. ночи. Бедных лечит 30-го февраля, 31-го апреля и 31-го июня бесплатно и 29-го февраля с большой уступкой. Молчановка, Гавриков пер., собственный дом.
В КНИЖНОМ МАГАЗИНЕ «НОВОГО ВРЕМЕНИ»
поступили в продажу следующие книги:
В интересном положении.[43] Роман в 4 ч. Морского. Цена 5 р. 23 к.
Памяти д-ра Дебе, брошюра, его же.
Свиной хлев, устройство оного и его обитатели, соч. ритора Ев. Львова.
Я не был на юбилее, лирическое стихотворение, его же.
Туда ему и дорога! Ода иезуита Тараканчио и социуса его Цитовича.[44] Ц. 30 к.
В облаках, роман Андрея Печерского в 14 ч. (Продолжение «На горах» и «В лесах».)
Газетчики и кумовство, соч. прогоревшего редактора.
Славянофило-русский словарь. 40 000 слов, необходимых для чтения «Руси».[45]
!!!ДЕСЯТЬ ПРОЦЕНТОВ!!!
из 10 000 годового дохода гг. врачам, желающим войти со мною в комиссию.
ГРОБОВЫХ ДЕЛ МАСТЕР ЧЕРЕПОВ
Имеются готовые гробы всевозможных сортов. Для умирающих оптом уступка. Прошу гг. умирающих остерегаться подделок.
НУЖНА КУХАРКА
трезвая, умеющая стирать и не сотрудничающая в одном Листке. Большая Ордынка, Замоскворецкий пер., д. поручика Негодяева.
ТРИХИНЫ БЕЗ КОЛБАС
можно получать в магазине купца Махаметова, в Охотном ряду.
ПРИСЯЖНЫЙ ПОВЕРЕННЫЙ И. Н. МОШЕННИКОВ
ведет дела. На случай обвинительного приговора предлагает залог.
Потеряв всякую надежду выйти замуж, продаю свое приданое.
Егорушка! иди, возьми меня! Девица Невиннова.
ЯСНОВИДЯЩАЯ С ЦВЕТНОГО БУЛЬВАРА
имеет честь уведомить гг. редакторов, что ей известно, сколько имеют и сколько будут иметь подписчиков любой журнал в будущем 1882 году. Плата за одно слово — рубль.
ДУШЕПРИКАЗЧИКИ КУПЦА ВИСЛЯЕВА
имеют честь уведомить, что 10 рублей, оставленные покойным для выдачи тому, кто напишет невозможно глупую комедию, выданы 15 ноября автору комедии «Город упраздняется».[46]
Тысяча сто сорок четыре издателя «Русской газеты» с глубоким прискорбием извещают своих дядюшек, тетушек, читателей и сотрудников об безвозвратной кончине своего любезного детища «Русской газеты», последовавшей после тяжкого и продолжительного тления. Погребения, за неимением благодетелей, не будет. Тело покойной сдано в анатомический театр. Вскрытие обнаружило атрофию мозга и голодную смерть. Бренные остатки наспиртованы и отправлены, как препарат, в секретное отделение музея Винклера, на Цветном бульваре.
В МУЗЕЕ ВИНКЛЕРА,[47]
на Цветном бульваре,
кроме всевозможной чепухи стран Старого и Нового Света, показываются еще и следующие редкости:
1) Театральная карета, сооруженная в 1343 году. Вмещает в себе 26 балерин, 8 благородных отцов и 5 комических старух. Никуда не годна, но величественна. Верх проломан, на прошлой неделе, перед репетицией, воробьем, севшим на карету, дабы воспользоваться ватой, выпавшей из шапки возницы.
42
43
44
45
46
47