Выбрать главу

Двадцатый день рождения отпраздновать не пришлось. Даже не выпил ни капли. Офицеры, с которыми за несколько месяцев сдружился, либо умерли, либо выписались из госпиталя. В палате были новые раненые. Я вспомнил, что это знаменательная круглая дата, что это мой первый юбилей. Я ещё не знал, что это не юбилей, что слово юбилей — производное ивритского слова ювель — пятидесятилетие. Даже самого представления — ивритское слово — у меня не было.

Утром меня потащили в перевязочную на блокаду. Теперь я понимаю, что у ортопеда, или хирурга, или у — не знаю, кто по специальности был этот врач, хорошо, если даже гинеколог, а не, скажем, логопед, понятия о блокаде было не больше, чем у меня сейчас о математическом определении кварка. Вместо одного, в крайнем случае, двух уколов длиной иглой, он сделал, вероятно, сотню почему-то очень болезненных уколов. И всё же не блокада оказалась самой болезненной в этот день.

Мне двадцать лет. Юбилей, как я считал. Я инвалид. Без образования. Без профессии. Не знаю, жива ли мама. (Через шесть дней радостная весть, что жива, телеграммой-молнией пришла в госпиталь). Без дома. Наркоман. Пять миллилитров морфина в сутки. Я уже понимал, чем это мне грозит. Мой первый юбилей…

А потом в институте в каждый день рождения экзамен. Ни одного дня рождения без экзамена. А экзамен не праздник. Тем более, в медицинском институте. Ни логика, ни даже гениальные откровения тут не помогут. Надо просто вызубрить, усвоить и запомнить кучу материала и связь между элементами этого материала. Далеко не праздник.

Самый запомнившийся день рождения в 1951 году. Мне исполнилось двадцать шесть лет. Государственный экзамен по хирургии. Первый вопрос — зоб и его хирургическое лечение. С удовольствием не отвечал на вопрос, а читал лекцию на эту тему. Приехавший из Киева профессор, председатель экзаменационной комиссии движением руки выразил неудовольствие, когда экзаменатор профессор, заведующий кафедрой госпитальной хирургии Александр Михайлович Мангейм, перебил меня вопросом: «Откуда тебе известна эта подробность?». И я назвал статью в немецком журнале 1928 года. Я отлично понял, что экзаменатор не нуждался в моём объяснении. Он знал, где это было опубликовано. Но он любил меня и решил похвастаться перед председателем экзаменационной комиссии студентом, который готовится к экзамену не по конспектам и не по учебнику.

Закончился экзамен. Группа вошла в кабинет профессора. Александр Михайлович стал зачитывать оценки. Замечательные оценки! О том, какие необыкновенные студенты были в группе, особый рассказ. Очередь дошла до меня. «Деген — отлично с отличием». — «Вы ошиблись, Александр Михайлович, я просил поставить отлично с особым отличием», — сказал председатель. «Можно и так, — улыбнулся профессор Мангейм. — Отлично с особым отличием».

С моим другом Иосифом, который упорно требовал называть его Леонидом, мы вышли из здания больницы на улицу. Лил тропический ливень. Пока дошли до нашего дома, промокли до нитки. Всю дорогу молчали.

Иосиф на войне тоже был танкистом. Старший лейтенант, командир батареи самоходных орудий. Та же тридцатьчетвёрка, только пушка торчала не из вращающейся башни. В течение последних трёх лет ко всем экзаменам мы готовились вместе. Мне приходилось быть ведущим в тандеме. В будущем сначала военный врач, а после отличный специалист, во время подготовки к экзаменам он иногда пытался увильнуть от занятий, отдохнуть, постоянно жалуясь на усталость. Он заявлял, что тройка его вполне устраивает. Меня его тройка не устраивала. Он возмущался, называл меня рабовладельцем, но подчинялся.

Не знаю, о чём думал мой друг, получивший четвёрку. А в меня жалом скорпиона вонзилось отлично с особым отличием.

Это третий государственный экзамен. До него — марксизм-ленинизм, или история ВКП(б), забыл уже, как называлась эта кафедра, — отлично с отличием, и терапия — отлично. А ведь на первом экзамене заведующий кафедрой упорно пытался меня срезать, не дать мне получить диплом с отличием. Хоть как-то оправдать подлость полученного мной назначения. Я был согласен работать ортопедом-травматологом где угодно, хоть на Северном, хоть на Южном полюсе, а меня направили терапевтом в Свердловскую область. И это инвалида Отечественной войны второй группы, который вообще мог наплевать на все назначения и получить свободный диплом. Больно было от этого отлично с особым отличием.