Уже в Израиле где-то в начале восьмидесятых годов Зюнька, то есть Захар Коган, замечательный опытный врач-оториноларинголог, смеясь, сказал:
— Ну, кто в 1947 году знал о существовании компьютеров, или о чём-нибудь подобном? А я ведь сказал тебе, что в твой мозг немцы вогнали не осколок, а компьютер.
— Ладно, Зюнька. Но как ты не боялся говорить мне, в ту пору железобетонному коммунисту, такие вещи? Меня ведь воспитывали на примере Павлика Морозова.
— Я знал, что ты идиот, но то, что не можешь быть стукачом, готов был сунуть кулак в огонь.
«Не можешь быть стукачом…». Следовательно, кроме обстоятельств, в человеке должно быть что-то, не позволяющее ему быть стукачом, даже согласно воспитанию, согласно идейным соображениям. Может быть, в таком человеке существует какое-то реле, автоматически, неосознанно человеком запрещающее совершить подлость.
Это привело меня к неприятным размышлениям о наших, так называемых, левых. Интересно, сколько среди них приехавших в Израиль бывших стукачей? Сколько среди них людей, которых, скажем, обстоятельства могли бы сделать стукачами? Обстоятельства, не могущие быть причисленными к оправдываемым. Людей, в которых нет этого самого запрещающего реле?
Когда мы приехали в Израиль, лидером крайне левой партии был Яков Хазан. Умница. Благороднейшая светлая личность. Как же такой умный человек не понимал, чему он служит? Я тоже служил этому. Но служил, ещё не ведая элементарнейших вещей. Гордился даже, считая себя чекистом. Чушь. Это ведь в детстве. Но Яков Хазан! Не ребёнок. Не юноша.
Подобное непонимание в Израиле у меня продолжалось. Вы помните, как при первой встрече следователь службы безопасности объяснил мне, не понимающему, почему мой рассказ о Меире Вильнере нельзя приобщить к делу? Предъявите документ.
Но вот развалился Советский Союз, и на экране израильского телевизора я увидел документ, в котором чётко было написано, что Меир Вильнер получил в КГБ 600 000 (шестьсот тысяч) долларов. Понимаете, документ! Так почему платный агент КГБ Меир Вильнер не в тюрьме, а продолжает получать пенсию, как бывший депутат Кнессета?
Подобное непонимание у меня продолжается и поныне. Несколько так называемых левых правозащитных и прочих подобных организаций существуют в Израиле на деньги, источник которых вроде неизвестен. Следовало бы написать, не известен мне. То есть, у меня нет того самого документа, который следует предъявить. Почему Кнессету не удалось принять закон, требующий у всех этих организаций отчитаться в том, кто содержит их, кто снабжает их этими грязными, преступными деньгами, выплачиваемыми для уничтожения Израиля? Почему не требует документа?
Почему израильтяне члены этих организаций, а среди них, безусловно, есть люди, не желающие гибели Израиля, почему они ведут себя как самоубийцы? Не понимаю.
А почему дельфины кончают жизнь самоубийством, выбрасываясь на берег, понимаешь?
Февраль 2013 г.
Заключение
Заглавие не имеет ничего общего, например, с заключением под стражу. Ни с другими понятиями, кроме имеющего непосредственное отношения к работе врача, в частности к хорошо выверенной скрупулёзной записи. Самая нелюбимая часть моей врачебной работы. Какая там нелюбимая? Ненавидимая! Но что забавнее всего. Именно заключение попросили у меня приятели по поводу недавней публикации в «Заметках». Ну, пусть не заключение, а всего лишь мнение врача, отзыв на публикацию врача по поводу шарлатанства во врачевании.
Я пытался убедить приятелей в том, что они обратились не по адресу. «Заметки» журнал не медицинский. Не заключение, конечно, а отзыв мог быть, например, по поводу языка изложения, по поводу композиции, образности и прочих элементов рассказа, очерка или эссе. А я даже не в состоянии определить жанра публикации. Я ведь врач, а не литератор. Будь это статья в медицинском журнале, мог бы высказать своё мнение. Но мнение о враче в не врачебной среде? Ни в коем случае!
Приятелей огорчил, даже обидел мой отказ. Для оправдания мне пришлось рассказать им историю одного заключения. Заключения медицинского.
В Израиле для получения диплома специалиста сразу после репатриации мне предстояло подтвердить, что я действительно врач, а не проходимец, не обладатель купленного диплома об окончании медицинского института. Именно такие слухи в ту пору распространялись в Израиле о врачах, приехавших из Советского Союза. Вероятно, это кому-то понадобилось. Беда только в том, что иногда слухи были не без основания. К счастью, только в редчайших случаях.